Маргарита
Журавлева

«Фототехника — самая важная инвестиция в себя». Евгений Фельдман — о том, как стать фотографом и запустить самиздат

От режима работы без выходных к собственным проектам

Фо­то­граф Ев­ге­ний Фельд­ман дол­гое вре­мя ра­бо­тал в «Но­вой га­зе­те», из­да­вал фо­то­аль­бо­мы, а в 2018 году за­пу­стил «Глян­це­вый сам­из­дат СВОЙ». Он по­де­лил­ся с «Це­хом» со­ве­та­ми для на­чи­на­ю­щих фо­то­гра­фов и рас­ска­зал, по­че­му ве­рит в кра­уд­фандинг и боль­ше не хо­чет сни­мать вой­ну.




«Тех, кто сни­мал без ак­кре­ди­та­ции в рок-клу­бах, охра­на ча­сто била»

В жур­на­ли­сти­ку я по­пал слу­чай­но: учил­ся на пси­х­фа­ке, но мне не нра­ви­лось, как там пре­по­да­ва­ли. Я хо­дил на рок-кон­цер­ты, ми­тин­ги, фут­бол, там фо­то­гра­фи­ро­вал, а кад­ры пуб­ли­ко­вал в ЖЖ (плат­фор­ма для бло­гов, по­пу­ляр­ная в ну­ле­вых — прим.ред.). Сна­ча­ла я сни­мал на мыль­ни­цу, по­том ро­ди­те­ли по­да­ри­ли мне первую зер­кал­ку. Мне нра­ви­лось фо­то­гра­фи­ро­вать, но хо­те­лось по­лу­чить ак­кре­ди­та­цию от СМИ, — тех, кто сни­мал в рок-клу­бах без нее, охра­на ча­сто била.

На тре­тьем кур­се я по­дру­жил­ся с Ве­рой Ки­ча­но­вой, ко­то­рая то­гда стро­и­ла ли­бер­та­ри­ан­скую пар­тию. Вера ста­жи­ро­ва­лась в «Но­вой га­зе­те» и при­ве­ла туда меня. Это было в на­ча­ле 2011 года. На ми­тин­ге «Стра­те­гии-31» за­дер­жа­ли Бо­ри­са Нем­цо­ва и аре­сто­ва­ли на 15 су­ток, что при­ве­ло к про­те­стам у изо­ля­то­ра. И так по­лу­чи­лось, что в это вре­мя у «Но­вой га­зе­ты» все разъ­е­ха­лись, а я как раз был в Москве и как элек­тро­ве­ник бе­гал и сни­мал все пи­ке­ты и бес­ко­неч­ные за­дер­жа­ния.

Пер­вые два ме­ся­ца я ра­бо­тал впу­стую — за­би­вал всю но­вост­ную ко­лон­ку на сай­те, но при этом в са­мой га­зе­те ни­кто не знал о моем су­ще­ство­ва­нии. К маю я стал со­труд­ни­чать с «Но­вой» на по­сто­ян­ной ос­но­ве и уже по­ехал в первую ко­ман­ди­ров­ку.

«Я сни­мал аб­со­лют­но всё: утром суд, днем пи­кет, ве­че­ром хок­кей»

Я ни­ко­гда не учил­ся фо­то­гра­фии — все узна­вал на прак­ти­ке. В те­че­ние несколь­ких лет у меня было по 2-3 съем­ки в день, ра­бо­та без вы­ход­ных. Я сни­мал аб­со­лют­но всё: утром суд, днем пи­кет, ве­че­ром хок­кей.

От­с­мат­ри­вал ты­ся­чи чу­жих фо­то­гра­фий, все что мог най­ти уров­нем выше сво­е­го, смот­рел всё, что вы­хо­ди­ло у «РИА Но­во­стей», ТАСС. По­том я стал сни­мать луч­ше и смот­рел уже фо­то­гра­фии Reuters, за­тем фо­то­агентств Noor и Mag­num. Сле­ду­ю­щий шаг — ску­пал че­мо­да­на­ми кни­ги в нью-йорк­ских ма­га­зи­нах. Сей­час я, на­обо­рот, уже по­чти ни­че­го не смот­рю — мне ка­жет­ся, важ­но не за­би­вать свою го­ло­ву кли­ше. Ино­гда что-то по­па­да­ет­ся на гла­за, и я ста­ра­юсь, на­обо­рот, мак­си­маль­но по­гру­зить­ся в за­це­пив­шее. На­при­мер, ге­ни­аль­ную се­рию Tokyo Com­pres­sion Майк­ла Вул­фа — про лю­дей, ко­то­рые в утрен­ней дав­ке при­жи­ма­ют­ся к стек­лу в то­кий­ском мет­ро и в элек­трич­ках.

У меня не было на­став­ни­ка. Дол­гие годы я ра­бо­тал с вы­пус­ка­ю­щим ре­дак­то­ром Же­ней Ши­ря­е­вым, с ко­то­рым мы мно­го со­ве­то­ва­лись. Со вре­ме­нем, мне ка­жет­ся, он стал моим фо­то­ре­дак­то­ром.

Я не при­дер­жи­вал­ся чет­кой ка­рьер­ной ло­ги­ки. Обыч­но это устро­е­но так: ты ра­бо­та­ешь с од­ним или несколь­ки­ми из­да­ни­я­ми, а по­том ухо­дишь на фри­ланс. Даль­ше в этом сво­бод­ном пла­ва­нии ты дрей­фу­ешь либо в ре­кла­му, как Макс Ав­де­ев, либо в сто­ро­ну Па­ри­жа, как Дмит­рий Ко­стю­ков. Я тоже ушел на фри­ланс, но по-преж­не­му ис­кренне по­гру­жен в то ло­каль­ное, что сни­маю в Москве, — про­те­сты, про­цес­сы, рос­сий­ские но­во­сти. Я пы­та­юсь на них смот­реть шире, чув­ство­вать ткань этих про­цес­сов, по­это­му я од­но­вре­мен­но на сво­ей волне и все рав­но все годы на­хо­жусь в рам­ках боль­шо­го длин­но­го сю­же­та.

6 со­ве­тов на­чи­на­ю­щим фо­то­гра­фам от Ев­ге­ния Фельд­ма­на

  • Учи­тесь на прак­ти­ке, сни­май­те всё, что ви­ди­те, при­ду­мы­вай­те ис­то­рии. Глав­ная про­бле­ма — най­ти, где опуб­ли­ко­вать эти кад­ры и за­ра­бо­тать де­нег. Я верю в ини­ци­а­ти­ву: сна­ча­ла сни­ма­ешь, по­том пред­ла­га­ешь кад­ры ре­дак­ци­ям. Ты не мо­жешь быть фо­то­гра­фом и стес­няш­кой од­но­вре­мен­но.
  • Поль­зуй­тесь соц­се­тя­ми. Если на­хо­ди­тесь на ме­сте со­бы­тий, пи­ши­те об этом, в первую оче­редь в твит­тер, я его ди­кий фа­нат по­след­ние лет во­семь. Я со­вер­шен­но про­шля­пил ин­ста­грам на взле­те — пи­сал туда на ан­глий­ском и не ста­вил но­вост­ные фо­то­гра­фии. В ито­ге все мои эс­тет­ства не при­влек­ли ан­гло­языч­ную ауди­то­рию. Те, кто зна­ли меня по ре­пор­та­жам, не по­ни­ма­ли, за­чем это. Спеш­но пы­та­юсь ис­пра­вить­ся — и, ка­жет­ся, на­чи­наю по­ни­мать, как там все ра­бо­та­ет, но твит­тер всё рав­но злее и ве­се­лее!
  • Вкла­ды­вай­те все день­ги в тех­ни­ку. Это са­мая важ­ная ин­ве­сти­ция в себя. Точ­ную стар­то­вую сум­му ска­зать слож­но. Сей­час про­ис­хо­дит важ­ная шту­ка на рын­ке — по­яв­ля­ют­ся без­зер­кал­ки, ко­то­рые сто­ят де­шев­ле. Мне пока не нра­вит­ся, как они ра­бо­та­ют, но оче­вид­но из-за них про­изой­дет ка­че­ствен­ное из­ме­не­ние рын­ка, и вся тех­ни­ка ста­нет до­ступ­нее.
  • Учи­те ан­глий­ский. Рос­кошь вы­би­рать, с кем ра­бо­тать, по­яв­ля­ет­ся из по­тен­ци­аль­ной воз­мож­но­сти ра­бо­тать со все­ми. В свою оче­редь эта воз­мож­ность воз­ни­ка­ет, ко­гда ты го­во­ришь по-ан­глий­ски. Я учил язык в шко­ле и с ре­пе­ти­то­ром. На пер­вом кур­се я по­смот­рел се­ри­ал «Дру­зья» на ан­глий­ском и ощу­тил, что это жи­вой язык, на нем мож­но го­во­рить. Я мно­го ра­бо­тал в США во вре­мя вы­бо­ров, и в это вре­мя уже сво­бод­но по­ни­мал речь До­наль­да Трам­па на ми­тин­ге.
  • Сами со­зда­вай­те себе ры­нок. Ка­ме­ры есть у всех, в но­вост­ной фо­то­гра­фии невоз­мож­но кон­ку­ри­ро­вать с оче­вид­цем с ай­фо­ном в руке, неза­ви­си­мые из­да­ния за­кры­ва­ют­ся. Од­но­вре­мен­но с кри­зи­сом на тра­ди­ци­он­ном ме­диа­рын­ке у огром­но­го ко­ли­че­ства пло­ща­док су­ще­ству­ет по­треб­ность в фо­то­гра­фи­ях и фо­то­и­сто­ри­ях, о ко­то­рой они и сами мо­гут не знать. Не стес­няй­тесь пред­ла­гать свои ра­бо­ты тем, кто, ка­жет­ся, ни­че­го та­ко­го и не пуб­ли­ку­ет. Несколь­ко са­мых важ­ных для меня за­каз­чи­ков ра­бо­та­ют толь­ко со мной про­сто по­то­му, что ни­ко­му и в го­ло­ву не при­хо­ди­ло сни­мать для них.
  • По­ста­рай­тесь най­ти воз­мож­ность от­ка­зать­ся от де­нег. В 2014 году меня зва­ли из «Но­вой га­зе­ты», где я по­лу­чал 40 ты­сяч руб­лей, в ТАСС на 120 ты­сяч. Я вы­брал со­весть. Я и сей­час ста­ра­юсь со­хра­нять воз­мож­ность от­ка­зы­вать­ся от де­нег. Мне по­вез­ло: у меня есть рос­кошь ре­шать, с кем я ра­бо­таю, что фо­то­гра­фи­рую и од­но­вре­мен­но де­лать пло­щад­ку для сво­их дол­гих про­ек­тов. Я не сни­маю сва­дьбы и кор­по­ра­ти­вы и могу поз­во­лить себе от­ве­чать «нет» на неко­то­рые ком­мер­че­ские пред­ло­же­ния. Ста­ра­юсь не со­труд­ни­чать с го­су­дар­ствен­ны­ми из­да­ни­я­ми, с теми, кому не до­ве­ряю — и ра­бо­тать с теми, кого чи­таю и так.

«Я убьюсь, но сде­лаю кадр»

У меня все­гда хва­та­ло наг­ло­сти, я за­про­сто мог по­дой­ти к лю­бо­му че­ло­ве­ку и сфо­то­гра­фи­ро­вать его. Ко­гда меня веж­ли­во про­сят не сни­мать, я это­го не де­лаю. Если че­ло­век гру­бит, то прин­ци­пи­аль­но фо­то­гра­фи­рую и пуб­ли­кую. На меня на­ка­ты­ва­ет вол­на бе­шен­ства, ко­гда мне за­пре­ща­ют сни­мать, а я счи­таю, что это неспра­вед­ли­во. Если я сни­маю на рын­ке в Ор­ске и кто-то на­чи­на­ет ха­мить, звать мен­тов, то я убьюсь, но сде­лаю кадр. В пер­вый год ра­бо­ты меня очень мно­го за­дер­жи­ва­ли, по­том я про­сто на­шел ин­то­на­цию, с ко­то­рой нуж­но го­во­рить с по­ли­ци­ей. С тех пор меня за­дер­жи­ва­ли все­го два­жды.

Несмот­ря на всю наг­лость, я, как и мно­гие, стра­даю син­дро­мом са­мо­зван­ца, про­сто вы­ра­жа­ет­ся он ина­че. Я безум­но со­мне­ва­юсь в каж­дом шаге. Моя жена На­та­ша зна­ет, как я тря­сусь, за­пус­кая оче­ред­ной кра­уд­фандинг. Каж­дый раз мы ду­ма­ем, что ни­кто не при­дет, и мы ни­че­го не со­бе­рем. Я несколь­ко но­чей не спал, ко­гда мы ра­бо­та­ли над пер­вым но­ме­ром жур­на­ла. При этом я про­дол­жаю этим за­ни­мать­ся, и у нас все чет­ко спла­ни­ро­ва­но, мы все успе­ва­ем. Во мне мно­го стра­хов, фо­бий и па­ник, но они не ме­ша­ют. В пси­хо­ло­гии есть па­ра­мет­ры функ­ци­о­наль­но­сти и дис­функ­ци­о­наль­но­сти. Син­дром са­мо­зван­ца, неуве­рен­ность в себе и со­мне­ние, что твое дело кого-то за­ин­те­ре­су­ет, — все это в моем слу­чае не вы­хо­дит за рам­ки функ­ци­о­наль­но­сти.

«Наш сам­из­дат — глян­це­вый, это на­ме­рен­ный ок­сю­мо­рон»

Я вы­пу­стил три до­воль­но до­ро­гих фо­то­аль­бо­ма, са­мый де­ше­вый из ко­то­рых сто­ит 1200 руб­лей, но мне все­гда хо­те­лось при­ду­мать что-то бо­лее до­ступ­ное. Для кни­ги же нуж­на боль­шая ис­то­рия — под од­ной об­лож­кой слож­но скле­ить 3-4 сю­же­та на одну тему.

Из та­ких раз­мыш­ле­ний вы­рос «Глян­це­вый сам­из­дат СВОЙ» — жур­нал, в ко­то­ром каж­дый но­мер по­свя­щен фо­то­и­сто­ри­ям од­но­го ав­то­ра на одну тему. Это бо­лее до­ступ­ный и гиб­кий фор­мат, в ко­то­ром мож­но вы­пус­кать куда бо­лее раз­но­об­раз­ные сю­же­ты, и при этом со вре­ме­нем со­зда­вать се­рий­ность. На мой взгляд — по­па­да­ние в точ­ку.

Для меня «сам­из­дат» — это ощу­ще­ние ин­фор­ма­ци­он­ной сво­бо­ды как важ­ней­шей цен­но­сти, воз­ве­ден­ной в аб­со­лют. Мой де­душ­ка — пред­ста­ви­тель со­вет­ской ин­же­нер­ной ин­тел­ли­ген­ции. Не то что­бы дома у ро­ди­те­лей ле­жа­ла «Хро­ни­ка те­ку­щих со­бы­тий», но сам­из­дат, ко­неч­но, был — Ми­ха­ил Бул­га­ков, Алек­сандр Сол­же­ни­цын, бра­тья Стру­гац­кие. При этом наш сам­из­дат — глян­це­вый, это на­ме­рен­ный ок­сю­мо­рон. Мы хо­тим со­еди­нить ту сво­бо­ду сам­из­да­та с се­го­дняш­ней ви­зу­аль­но­стью глян­ца и вы­гля­деть, как Es­quire.

«Кра­уд­фандинг мне нра­вит­ся идео­ло­ги­че­ски, но тех­ни­че­ски и пси­хо­ло­ги­че­ски — это слож­но»

Сей­час в на­шей ко­ман­де че­ты­ре че­ло­ве­ка. С ди­зай­не­ром Ива­ном Сте­па­нен­ко мы по­зна­ко­ми­лись во вре­мя его ра­бо­ты в жур­на­ле New Times, впо­след­ствии он за­ни­мал­ся все­ми мо­и­ми аль­бо­ма­ми, а в сам­из­да­те, кро­ме ди­зай­на, по­мо­га­ет с фо­то­ре­дак­ту­рой. Ека­те­ри­на Пташ­ки­на — наш ре­дак­тор и кор­рек­тор, за­ни­ма­ет­ся в первую оче­редь тек­ста­ми. Я от­ве­чаю за кра­уд­фандинг и фо­то­ре­дак­ту­ру, а моя жена На­та­ша по­мо­га­ет на всех фрон­тах. Са­мое важ­ное, что у нас кол­ле­ги­аль­ная ло­ги­ка — все за­ни­ма­ют­ся всем в ка­кой-то сте­пе­ни. За­пуск лю­бо­го про­ек­та упи­ра­ет­ся в день­ги. Наш вы­ход — это кра­уд­фандинг, по сути — пред­за­каз. Са­мая важ­ная мет­ри­ка для нас — это про­цент тех, кто за­ка­зал один но­мер и вер­нул­ся за сле­ду­ю­щим, так де­ла­ет при­мер­но три чет­вер­ти на­ших чи­та­те­лей. На три вы­пус­ка жур­на­ла мы со­бра­ли 800 ты­сяч руб­лей и вы­шли в плюс. Мне очень нра­вит­ся кра­уд­фандинг идео­ло­ги­че­ски, но это слож­но тех­ни­че­ски и пси­хо­ло­ги­че­ски.

На се­го­дня мы из­да­ли пять но­ме­ров, ше­стой на под­хо­де. Нечет­ные вы­пус­ки — с мо­и­ми ис­то­ри­я­ми: про кам­па­нию На­валь­но­го, чем­пи­о­нат мира по фут­бо­лу и ли­рич­ный — про Моск­ву. Чет­ные — дру­гих ав­то­ров: вто­рой — с ра­бо­та­ми Пу­лит­це­ров­ско­го ла­у­ре­а­та Сер­гея По­но­ма­ре­ва про Ка­бул и Лон­дон, ко­то­рые рань­ше не пуб­ли­ко­ва­лись в Рос­сии; чет­вёр­тый — с фо­то­гра­фи­я­ми Иго­ря Му­хи­на про де­вя­но­стые; ше­стой — с кад­ра­ми под­вод­но­го и пе­щер­но­го фо­то­гра­фа Вик­то­ра Ля­гуш­ки­на. Тема вы­пус­ка все­гда при­ду­мы­ва­ет­ся по-раз­но­му. Свои но­ме­ра я пла­ни­рую дол­го, чу­жие — как пой­дёт. К По­но­ма­ре­ву я при­шёл сам и мы на­ча­ли ком­би­ни­ро­вать раз­ные его уже сня­тые ис­то­рии. В слу­чае с Му­хи­ным — я дав­но хо­тел что-ни­будь со­брать про 90-е и ис­кал ав­то­ра с неопуб­ли­ко­ван­ным ар­хи­вом. Ав­тор фо­то­гра­фий из ше­сто­го но­ме­ра, Вик­тор Ля­гуш­кин, сам мне по­зво­нил и пред­ло­жил идею. Он сни­ма­ет для Na­tional Ge­o­graphic в пе­ще­рах и мо­рях, его кад­ры — это Бай­кал, мик­ро­ор­га­низ­мы в Бе­лом море, снег, иду­щий под во­дой. Все это со­вер­шен­но непри­выч­ное для меня, в том чис­ле и в плане эти­ки — по­это­му и ин­те­рес­но в это по­гру­зить­ся, со­би­рая ис­то­рию.С од­ной сто­ро­ны мне хо­чет­ся, что­бы меня чи­та­ла боль­шая ауди­то­рия, с дру­гой — мне со­вер­шен­но нор­маль­но из­да­вать жур­нал, ко­то­рый вы­хо­дит ти­ра­жом 500-900 эк­зем­пля­ров. Я по­ни­маю, что эти 500 че­ло­век про­чи­та­ют очень глу­бо­кую вещь, в ко­то­рую вло­же­но мно­го ра­бо­ты. У нас есть боль­шая рас­сыл­ка на пять ты­сяч че­ло­век — это те, кто ку­пил хотя бы один наш жур­нал или кни­гу. Пик за­ка­зов слу­ча­ет­ся по­сле моих пи­сем этим под­пис­чи­кам с по­дроб­ным рас­ска­зом о про­ек­те. Для меня это аб­со­лют­ное чудо — люди тра­тят ве­со­мую сум­му, столь­ко сто­ит очень вкус­ный бур­гер или три чаш­ки кофе. И воз­вра­ща­ют­ся по­том сно­ва и сно­ва.

«По­ку­пай­те тех­ни­ку и не рас­счи­ты­вай­те на что-то ил­лю­зор­ное»

Я пе­ре­стал себя на­зы­вать фо­то­жур­на­ли­стом по­сле того, как меня ужас­но гно­би­ли за про­ект «Это На­валь­ный». Все ле­ни­лись его по­смот­реть и по­нять, что он до­воль­но слож­но сде­лан. Это ис­то­рия, ко­то­рая рож­да­лась в том чис­ле из кон­флик­та с ком­па­ни­ей, очень бо­лез­нен­но. С тех пор я спо­кой­но на­зы­ваю себя до­ку­мен­таль­ным фо­то­гра­фом, что­бы ни­кто не цеп­лял­ся.

Для меня ис­то­рия важ­нее кад­ра. Я ни­ко­гда не ра­бо­тал че­рез сим­во­лы и не по­ни­мал цен­ность сим­во­ла как та­ко­во­го. Мне ин­те­рес­нее се­рия фо­то­гра­фий и ла­ко­нич­ность для меня во­все не обя­за­тель­на. Я все­гда вы­би­рал 15-20 фо­то­гра­фий с ми­тин­га, от­би­рая жест­че, чем было при­ня­то в «Но­вой га­зе­те» или «Ком­мер­сан­те». Но в New York Times, на­при­мер, пуб­ли­ку­ют га­ле­реи из 5-7 фо­то­гра­фий. Мне ка­жет­ся, та­кая на­ро­чи­тая ла­ко­нич­ность — не со­всем пра­виль­ный под­ход.

Вой­ну я сни­мать боль­ше не со­би­ра­юсь. Я ока­зал­ся на войне од­на­жды и слу­чай­но: при­е­хал сни­мать Май­дан, а он пре­вра­тил­ся в улич­ную вой­ну, из ко­то­рой вы­рос­ла вой­на на­сто­я­щая. Не могу ска­зать, что мне было очень пло­хо в про­цес­се, па­ра­док­саль­ным об­ра­зом мое ре­ше­ние не свя­за­но с вол­не­ни­ем. Та вой­на была уни­каль­ной — ты мог ра­бо­тать с двух сто­рон от фрон­та. Един­ствен­но важ­ным мне ка­за­лось сни­мать то, что про­ис­хо­дит с мир­ным на­се­ле­ни­ем, а с ним на лю­бой войне про­ис­хо­дит при­мер­но одно и то же. Я не ис­пы­ты­вал ни­ка­ких ил­лю­зий, что мои фо­то­гра­фии эту вой­ну оста­но­вят. Мне было важ­но про­сто быть чест­ным пе­ред со­бой и сво­и­ми чи­та­те­ля­ми.

Един­ствен­ные лек­ции, ко­то­рые я чи­таю, — как струк­ту­ри­ро­вать боль­шие ис­то­рии. Если вы хо­ти­те из­дать жур­нал или кни­гу, я могу рас­ска­зать, как. Этим мало кто за­ни­ма­ет­ся, осо­бен­но с по­мо­щью кра­уд­фандин­га на боль­шую ауди­то­рию. По­ша­го­во­го ре­цеп­та в этом слу­чае быть не мо­жет. Со­вет, ко­то­рый мо­жет дать жур­на­лист, ос­но­ван на прин­ци­пах — нуж­но быть чест­ным и про­зрач­ным в от­но­ше­ни­ях с ауди­то­ри­ей. Для меня в этом смыс­ле очень ва­жен был про­ект с На­валь­ным. Мне прин­ци­пи­аль­но было про­го­во­рить, что я ней­тра­лен: я де­лаю это за день­ги кам­па­нии, но она пуб­лич­но га­ран­ти­ру­ет мою неза­ви­си­мость.

Я знаю фо­то­гра­фов, в том чис­ле укра­ин­ских, ко­то­рые успеш­но ра­бо­та­ли с за­пад­ны­ми из­да­ни­я­ми, ез­ди­ли на их кур­сы. В ито­ге весь 2016 год они про­си­де­ли на этих кур­сах, а по­том вер­ну­лись в стра­ну, где уже ни­че­го не про­ис­хо­дит, и сни­мать нече­го. Они мог­ли бы стать глав­ны­ми укра­ин­ски­ми фо­то­гра­фа­ми, де­лать книж­ки или про­ек­ты, ко­то­рые в мо­мен­те фор­му­ли­ру­ют ис­то­ри­че­скую па­мять. Или мог­ли бы сни­мать всё для всех из­да­ний. Вме­сто это­го они по­зна­ко­ми­лись с ка­ки­ми-то за­пад­ны­ми ре­дак­то­ра­ми, ко­то­рые те­перь им ни­че­го не за­ка­зы­ва­ют. Мой со­вет — вкла­ды­вать­ся в тех­ни­ку и ра­бо­тать, а не рас­счи­ты­вать на что-то ил­лю­зор­ное.