«Однажды меня задержала „Хезболла“, было круто!» Русская ливанка — о жизни на стыке двух культур
И что такое «арабская техно-поэтичность»
Жинан Джабер — русская ливанка, которая живет в Москве и изучает культуру Ближнего Востока. Мы попросили ее рассказать, как она сочетает два культурных кода, что происходит на вечеринках в Бейруте и где в Москве пробовать ливанские десерты.
«Чудом удалось не выйти в ПТСР после тех событий»
Моя мама русская, а папа ливанец. Они познакомились в медицинском университете в Санкт-Петербурге, я родилась в этом городе. Когда мне было 4 года, мы переехали в Бейрут, столицу Ливана, и два года жили там. Отец разговаривал со мной по-арабски с самого детства, хотя знает русский. Благодаря ему я знала язык, когда мы приехали в Ливан. В Бейруте я в четыре года пошла в школу: ливанцы рано начинают учиться. Там была замечательная школьная форма: мальчики и девочки ходили в пастельно-розовых платьях по колено и в черных штанах.
Я неплохо помню это время, несмотря на то что мне было всего 5 лет, — мозг в стрессовых ситуациях хорошо всё запоминает. В 2006 году в Ливане была война. Сегодня я смотрю на этот опыт скорее с позитивом, потому что я научилась относиться к людям с состраданием.
Ситуация в Ливане сегодня тоже далеко не спокойная. Конечно, она переживается не так остро, как в детстве. Разделить все тяготы, когда ты находишься в safe space в Москве и пьешь лавандовый раф, конечно, тяжело. Но я всё равно очень переживаю, потому что каждая новость из Бейрута касается и моей семьи в том числе.
Последние годы я езжу в Ливан каждую весну. Это замечательная страна: на малюсеньком клочке земли есть всё — горы, море, поля, оливковые деревья, даже микропустыня. Там самая вкусная еда, веселые люди, потрясающая природа и удивительная история. Так что, когда всё наладится, я всем рекомендую туда съездить.
«С расизмом как таковым я никогда не сталкивалась»
Мама разговаривала со мной на русском, читала русские сказки и показывала мне русские мультики, поэтому возвращение в Россию прошло спокойно. Я была полностью включена в детскую повестку. Единственное, что казалось ужасно странным, — все люди почему-то писали слева направо, а не наоборот.
А еще в школе заставляли «правильно» держать ручку — тремя пальцами. А я держала ручку по-арабски, то есть так, как мне удобно. И меня год пытались переучить на нормальное держание ручки. Не удалось.
Мама воспитала меня в абсолютном принятии собственной исключительности. Она четко дала понять, что быть метиской — очень круто и что это мое преимущество, а не недостаток. Мне с детства нравилось и мое происхождение, и мое имя, так что забуллить меня на этот счет было нереально. Было несколько тупых подколов, но все быстро понимали, что я на это не поведусь. Мое имя буквально означает «райские сады» — и удачи вам в попытках над этим посмеяться.
С расизмом как таковым я никогда не сталкивалась. Во многом из-за того, что я выгляжу более-менее по-славянски. Так что повышенного интереса не было. Сейчас я веду блог — иногда, конечно, мне пишут гадости. Но злых людей в интернете очень много, на это уже не обращаешь внимания.
«Главное, что араб пришел на работу — не так важно, что на 4 часа позже»
В культурном плане я абсолютно русская: выросла в русском контексте и окружена русскоязычными людьми. Условно «арабских» черт в характере у меня не так много. Тем не менее они есть. В частности, я неистово дипломатична — это абсолютно арабская черта, которая была со мной с рождения. Еще мне не занимать знаменитой строгости восточных женщин, против нее не попрешь — это генетическое. Когда я в гневе, мама говорит, мой голос становится похож на голос моей бабушки по отцу — а она самая настоящая ливанка, очень мощная женщина, воспитала 12 детей.
Вообще, «арабская культура» — слишком широкое понятие. Арабы в разных странах отличаются друг от друга. Даже говорят почти на разных языках — из-за диалектов араб араба может не понимать. Но есть и схожести, безусловно. На них базируются все мемы про арабов, вроде того, что если мы хотим сказать «нет», отказать кому-то, то говорим «ин ша Аллах», поэтому если что-то не произойдет, то не по нашей воле, а потому что Аллах этого не пожелал.
Еще из черт, присущих всем арабам, — полное отсутствие пунктуальности. Это ужасно. Как северная девчонка, воспитанная на русском понимании времени, я постоянно ужасаюсь этому в Ливане. Там люди опаздывают на работу на 3–4 часа, могут миллион лет собираться на встречу. Европейцу нужно много сил, чтобы принять это, а в арабском мире это никого вообще не волнует. Главное, что араб пришел на работу — не так важно, что на 4 часа позже. И это абсолютно генетическая история: вижу это по своим арабским знакомым в Москве, которые здесь уже давно живут и вроде ассимилировались. Они всё равно опаздывают и позволяют себе приходить позже не несколько часов.
«Пришлось в качестве аргумента даже доставать ливанский паспорт — он меня в итоге спас»
Жить в Ливане я не хочу. Приехать на пару месяцев — точно да, но жить — нет. Это абсолютно не моя история: мне нужны движение, активность, суматоха. Я настолько привыкла к ритму Москвы, что, даже приезжая в Петербург, ощущаю замедленность. А Ливан — это царство кайфа и неспешности.
Еще, понятное дело, нужен комфорт. Чтобы у меня были интернет, вода. Электричество тоже желательно, было бы круто. А в Ливане с этим тяжело: чтобы всё работало, нужно иметь достаток выше среднего. А для русского человека вода и свет — это база, от этих благ я не готова отказываться.
Вообще, мои поездки в Ливан скорее ближе к туристическому опыту. Хотя я быстро привыкаю к стране — мне достаточно провести неделю в Ливане, и мой разговорный арабский сразу улучшается. А языковая история решает: сразу чувствуешь себя причастной к общему контексту. Хотя, конечно, из-за внешности для многих ливанцев я так и остаюсь белой туристкой, из которой хочется вытянуть побольше денег. В такие моменты я начинаю торговаться с ними на арабском — это очень весело.
Спорить с арабами вообще прикольно. Однажды пришлось в качестве аргумента даже доставать ливанский паспорт — он меня в итоге спас. Меня остановили члены «Хезболлы» — подумали, что я еврейская шпионка. Мы тогда гуляли по Бейруту, и я сделала фотографию места, в котором договорилась встретиться с таксистом, потому что мобильного интернета не было, он слишком дорогой в Ливане. Меня окружила толпа мужчин с автоматами и в черных масках — начали спрашивать, что я фотографировала. Мои объяснения показались им неубедительными, начали смотреть телефон. Где-то полчаса мы пререкались, шпионка я или нет. На нас еще смотрели все: выходили из магазинов, свешивались с балконов. Было очень круто, мне понравилось! В конце концов удалось договориться и мирно разойтись. Теперь у меня есть еще одна забавная история, которую можно рассказать на вечеринке. Сплошные плюсы.
«Бейрут — невероятно тусовочное место, город тотального слэя»
Вообще, Бейрут не так уж кардинально отличается от Москвы. Это очень космополитичный город, в нем встречаются представители разных религий и культур. Даже неформалы есть. И там всё довольно свободно по сравнению с небольшими ливанскими городами — девушки вполне могут ходить без хиджабов, в какой угодно одежде. Бейрут — невероятно тусовочное место, город тотального слэя.
Лет 15–20 назад он был средоточием всей ночной жизни арабов, туда приезжали тусоваться, как в Лас-Вегас. Тусовки в Бейруте похожи на московские, но с другим вайбом. В них нет лихачества русских вечеринок. Веселье другое: в нем больше поэтичности, какой-то сакральности праздника. Такая вот арабская техно-поэтичность.
Музыку включают чаще всего арабскую и американскую: в Ливане почти вся молодежь знает английский — они разговаривают 50% на английском, 50% на арабском. Из традиционных танцев танцуют только дабке — но это обязательная часть любой ливанской тусовки. Мечтаю научиться его танцевать, чтобы выпендриваться в России, даже просила сестер меня научить. Ин ша Аллах, когда-нибудь получится.
«Когда я ем манаиш, где бы я ни находилась, чувствую, что я дома»
В Ливане самая вкусная еда в мире. Когда я возвращаюсь в Москву из Ливана, мне плохо. Здесь нечего есть. Приходится ходить в ливанские рестораны. Мой любимый — Adam Lebanese на «Белорусской». Мне не платят за рекламу, хотя пора бы уже — я в него всех друзей сводила. Там готовят максимально трушно, без попыток европеизировать арабскую кухню и адаптировать ее под славянские вкусы.
Обязательно нужно попробовать хумус, шаштаук — если вы едите мясо, если нет — фалафель. На десерт — кнафе. Это сыр, пропитанный сладким сиропом и обжаренный в тесте катаифи — том самом, которое кладут в дубайский шоколад, но без фисташек.
Ну и манаиш, разумеется. Это лепешка с заатаром — смесью трав, ее в Ливане едят и на завтрак, и на обед, и на ужин. Для меня это вкус детства. Каждый раз, когда я ем манаиш, где бы я ни находилась, чувствую, что я дома.
«Женщине трудно поехать в Афганистан, но кто-то же должен пробовать»
У меня есть глобальный план в ближайшие три года: объездить весь Ближний Восток. В октябре я собираюсь в Афганистан, потом хочу в ОАЭ, Иорданию, Марокко. Еще Иран, Ирак, Сирия, Йемен и Бахрейн.
Идея поехать в Афганистан у меня появилась примерно в апреле. Я подумала, что, раз теперь можно более-менее легально посмотреть страну, которая долго была недоступна, нужно обязательно это сделать. К тому же меня очень интересуют афганские цацки: у них там есть сумасшедшие колечки огромного размера, которые еще и звенят, когда двигаешь рукой. Мне очень такое нужно.
Я понимаю, что женщине трудно поехать в Афганистан, но кто-то же должен пробовать. Сейчас я на этапе получения второго загранпаспорта, чтобы по основному меня потом пустили в Европу. Обо всем остальном пока не думаю — разберусь ближе к поездке, если всё сложится.
Очень хочу посмотреть, как там на самом деле живут люди, в частности женщины. На чем основан их быт, как они ведут себя, чем занимаются. И что из того, что мы слышим, — элемент пропаганды, а что — реальность. Хочется составить собственную картину мира — а это возможно, только если по нему путешествовать и видеть своими глазами то, что транслируют в медиа.
Потому что всё равно европейская картина мира сильно отличается от той, что принята на Ближнем Востоке. И она не совсем ложится на традиционный уклад, который там есть. Он работает, каким бы он ни был. Да, есть множество диких вещей, но они есть и во многих других странах. Мир никогда не будет идеальным. Нужно двигаться на принятии.
Обложка: © личный архив Жинан Джабер