Александра
Лимарева

Полезное чтение. 9 книг от историка костюма Юлии Демиденко

История в манекенах, санаторий для растений и мусульманский ренессанс

© Коллаж: Миша Надь / Цех. Фото: Личный Архив, Shutterstock

В руб­ри­ке «По­лез­ное чте­ние» мы про­сим экс­пер­тов в об­ла­сти об­ра­зо­ва­ния, дру­зей «Цеха» и из­вест­ных лю­дей рас­ска­зать нам о нон-фикшн кни­гах, ко­то­рые по­мог­ли им в ка­рье­ре, са­мо­раз­ви­тии и са­мо­об­ра­зо­ва­нии. В но­вой под­бор­ке сво­им спис­ком лю­би­мой и по­лез­ной ли­те­ра­ту­ры де­лит­ся ис­кус­ство­вед, ис­то­рик ко­стю­ма и ве­ду­щий на­уч­ный со­труд­ник Го­су­дар­ствен­но­го Рус­ско­го му­зея Юлия Де­ми­ден­ко.




«Пу­те­ше­ствие с до­маш­ни­ми рас­те­ни­я­ми», Ни­ко­лай Вер­зи­лин

Мно­ги­ми зна­ни­я­ми мы до сих пор обя­за­ны кни­гам, ко­то­рые про­чи­та­ли в са­мом неж­ном воз­расте, и лю­бовь к ним со­хра­ня­ет­ся на­все­гда. У меня та­ких кни­жек было две — «Рас­ска­зы о са­мо­цве­тах» ака­де­ми­ка Алек­сандра Фер­сма­на и книж­ка Ни­ко­лая Вер­зи­ли­на. Это ко­рот­кие и увле­ка­тель­ные ис­то­рии рас­те­ний, ко­то­рые сто­ят на под­окон­ни­ках в каж­дом вто­ром доме. Ко­неч­но, есть мно­же­ство по­со­бий о том, как в го­род­ской квар­ти­ре по­лу­чить уро­жай кофе, ли­мо­на или ана­на­сов. Но где вы узна­е­те, как по­лу­чить ка­у­чук из фи­ку­са, как уви­деть клет­ку в лист­ке баль­за­ми­на, по­лу­чить из него же жел­тую крас­ку, а из ли­стьев ге­ра­ни — духи? Толь­ко в книж­ке Вер­зи­ли­на. За­од­но мож­но на­учить­ся ока­зы­вать рас­те­ни­ям первую ме­ди­цин­скую по­мощь и даже устра­и­вать им на­сто­я­щий до­маш­ний са­на­то­рий. Эта книж­ка не толь­ко для се­мей с детьми, она для всех, кто лю­бит цве­ты, и даже для тех, кто не лю­бит — по­сле про­чте­ния вы за­ин­те­ре­су­е­тесь обя­за­тель­но. В кни­ге так­же мож­но об­на­ру­жить сле­ды раз­ных со­вет­ских уто­пи­че­ских про­ек­тов — на­при­мер, идею за­се­лить ка­ра­кум­скую пу­сты­ню фи­ни­ко­вы­ми ро­ща­ми и пре­вра­тить ее в да­ле­кую Ара­вию.

«Му­суль­ман­ский ре­нес­санс», Адам Мец

Не сек­рет, что от­но­ше­ние к ис­ла­му се­го­дня до­воль­но спе­ци­фи­че­ское. Эта кни­га — на­сто­я­щая эн­цик­ло­пе­дия му­суль­ман­ской жиз­ни в IX–X ве­ках. Мец пи­сал ее всю жизнь и не успел за­кон­чить — кни­га вы­шла уже по­сле его смер­ти. С тех пор кол­ле­ги и кри­ти­ки Меца спо­рят о ее на­зва­нии: они либо со­мне­ва­ют­ся в его пра­во­моч­но­сти — ведь Воз­рож­де­ние в Ев­ро­пе было зна­чи­тель­но поз­же, а сам тер­мин озна­чал об­ра­ще­ние к клас­си­че­ской древ­но­сти, — либо со­гла­ша­ют­ся с ним, по­то­му что кни­га по­свя­ще­на араб­ско­му ха­ли­фа­ту в пе­ри­од его рас­цве­та. Эта кни­га охва­ты­ва­ет все: от бо­го­сло­вия и от­но­ше­ний с дру­ги­ми ре­ли­ги­я­ми до ре­ме­сел, го­род­ской жиз­ни и удо­воль­ствий. Сто­ит пре­одо­леть ис­пуг пе­ред мно­же­ством сно­сок: эта на­уч­ная ра­бо­та чи­та­ет­ся как сказ­ки «Ты­ся­чи и од­ной ночи» и пол­но­стью опро­ки­ды­ва­ет обы­ва­тель­ский взгляд на ис­лам.

«Кар­то­ма­ния. Невы­ду­ман­ные рас­ска­зы из ис­то­рии фо­то­гра­фии», Алек­сандр Ки­та­ев

Эта кни­га по­свя­ще­на фо­то­гра­фи­че­ско­му буму, ко­то­рый вспых­нул в се­ре­дине XIX сто­ле­тия, и за­ста­вил ты­ся­чи лю­дей по все­му миру страст­но, до по­ме­ша­тель­ства, увлечь­ся фо­то­гра­фи­ро­ва­ни­ем и со­бра­ни­ем кар­то­чек. Кни­га по­стро­е­на в пол­ном со­от­вет­ствии с за­го­лов­ком — как на­сто­я­щая ис­то­рия бо­лез­ни. В ее оглав­ле­нии есть «Ди­а­гноз», «Кон­си­ли­ум» и «Ре­цеп­ты» — рас­ска­зы о са­мых раз­ных сю­же­тах, ко­то­рые свя­за­ны с фо­то­гра­фи­ей, ис­то­ри­ей ре­кла­мы и по­все­днев­ной жиз­нью Пе­тер­бур­га. Ки­та­ев по­вест­ву­ет не толь­ко о все­воз­мож­ных но­ва­ци­ях, но и о дру­гой сто­роне ре­мес­ла: ис­то­рии по­яв­ле­ния цвет­ной фо­то­гра­фии и фо­то­мон­та­жа, пер­вых сним­ках при­зра­ков и «двой­ни­ков», а так­же об устрой­стве сто­лич­ных фо­то­ате­лье и со­рев­но­ва­нии жи­во­пис­цев и фо­то­гра­фов за вни­ма­ние пуб­ли­ки. Сло­вом, «Кар­то­ма­ния» — это увле­ка­тель­ная нели­ней­ная ис­то­рия фо­то­гра­фии с мас­сой ил­лю­стра­ций. Со стра­ниц кни­ги на нас смот­рят Джу­зеп­пе Га­ри­баль­ди и им­пе­ра­тор Алек­сандр II, его спа­си­тель Ко­мис­са­ров-Ко­стром­ской, граж­дан­ская су­пру­га ве­ли­ко­го кня­зя Ни­ко­лая Ни­ко­ла­е­ви­ча ба­ле­ри­на Чис­ло­ва и еще мно­же­ство из­вест­ных и не очень лиц.

«Са­мо­по­зна­ние», Ни­ко­лай Бер­дя­ев

Ни­ко­лай Бер­дя­ев, по­жа­луй, са­мый из­вест­ный в мире оте­че­ствен­ный фи­ло­соф, а его «Са­мо­по­зна­ние» для меня — одна из са­мых вдох­нов­ля­ю­щих книг. Это до­воль­но спе­ци­фич­ная ав­то­био­гра­фия, са­мо­ре­флек­сия на фоне боль­ших ис­то­ри­че­ских со­бы­тий XX века. Бер­дя­ев был во­вле­чен в ре­во­лю­ци­он­ное дви­же­ние в Рос­сии, два­жды си­дел в тюрь­ме при цар­ской вла­сти и два­жды при Со­ве­тах, был вы­слан на «фи­ло­соф­ском па­ро­хо­де» и про­жил до са­мой смер­ти во Фран­ции. Здесь есть все, чему по­ла­га­ет­ся быть в вос­по­ми­на­ни­ях и ав­то­био­гра­фи­ях: и порт­рет вре­ме­ни, и ссыл­ки на лю­би­мые кни­ги, и ино­гда со­вер­шен­но неожи­дан­ные ха­рак­те­ри­сти­ки со­вре­мен­ни­ков. Но есть и мно­гое дру­гое — путь фи­ло­со­фа, от­ча­ян­ный веч­ный по­иск смыс­ла бы­тия и сво­бо­ды. При этом точ­ность фор­му­ли­ро­вок и ана­ли­ти­че­ский взгляд на вещи поз­во­ля­ет Бер­дя­е­ву уви­деть мно­гое, что про­пу­сти­ли его со­вре­мен­ни­ки — не слу­чай­но имен­но ему при­над­ле­жит идея но­во­го сред­не­ве­ко­вья, ко­то­рая так хо­ро­шо при­ме­ни­ма к на­ше­му вре­ме­ни.

Une his­to­rie du man­nequin de vit­rine / The Man­nequin: A His­tory, Эр­ван де Фли­ге

Мне не ин­те­рес­на ис­то­рия моды на гра­ни анек­до­та и на­зой­ли­во­го пе­ре­чис­ле­ния фа­со­нов и от­де­лок — меня при­вле­ка­ют сю­же­ты, ко­то­рые оста­лись за пре­де­ла­ми вни­ма­ния ав­то­ров тол­стых аль­бо­мов про моду: ис­то­рия стир­ки, хим­чист­ки, или, как в этой кни­ге — «Ис­то­рия ма­не­ке­на». В ней рас­ска­зы­ва­ет­ся о тор­го­вых ма­не­ке­нах: от «мод­ных ку­кол» XVI века до фи­гур Раль­фа Пуч­чи 1980-х го­дов. Име­на Пье­ра Има­на и Вик­то­ра-На­по­лео­на Зи­ге­ля, Фре­де­ри­ка Сток­ма­на и Ро­бе­ра Кутю­рье со­вер­шен­но неиз­вест­ны ши­ро­кой пуб­ли­ке, а меж­ду тем имен­но эти люди на про­тя­же­нии де­ся­ти­ле­тий со­зда­ва­ли об­ра­зы иде­аль­ных муж­чин и жен­щин XX сто­ле­тия. В них ска­за­лось мно­гое: фа­шизм и увле­че­ние аб­страк­ци­ей, пре­дель­ный на­ту­ра­лизм, кра­со­та по-аме­ри­кан­ски и одер­жи­мость ху­до­бой. На кар­тин­ках вид­но, как ме­нял­ся об­раз эпо­хи: он за­ви­сел от моды, ис­кус­ства, ма­те­ри­а­лов, тво­ре­ний ве­ли­ких ху­дож­ни­ков и порт­ных или об­ра­за ки­но­звезд. Кро­ме того, дву­языч­ное из­да­ние от­лич­но под­хо­дит для того, что­бы под­учить фран­цуз­ский или на­обо­рот — ан­глий­ский.

«Мода Ар Деко», На­зим Му­ста­фа­ев

Это из­да­ние уни­каль­но так­же, как и его ав­тор На­зим Му­ста­фа­ев — мос­ков­ский кол­лек­ци­о­нер, со­зда­тель част­но­го вир­ту­аль­но­го му­зея обу­ви, со­бра­нию ко­то­ро­го за­ви­ду­ют му­зей­щи­ки все­го мира. Ни одно из­да­ние по ис­то­рии обу­ви не об­хо­дит­ся без фо­то­гра­фий пред­ме­тов из со­бра­ния Му­ста­фа­е­ва. Несмот­ря на на­зва­ние, кни­га от­нюдь не ис­чер­пы­ва­ет тему моды в «эпо­ху джа­зо­вых рит­мов». Аль­бом с по­тря­са­ю­щи­ми фо­то­гра­фи­я­ми вы­пу­щен по сле­дам вы­став­ки Les An­née Folles в Мос­ков­ском доме фо­то­гра­фии и объ­еди­ня­ет де­сят­ки рас­ши­тых би­се­ром ве­чер­них пла­тьев 1920–1930-х го­дов, вы­ход­ных ту­фель, а глав­ное — мно­же­ство зо­ло­че­ных, гра­ви­ро­ван­ных, укра­шен­ных стра­за­ми каб­лу­ков, эма­ле­вых пря­жек и де­ко­ра­тив­ных на­кла­док на обув­ные пу­го­ви­цы. Од­ним сло­вом, по сло­вам са­мо­го ав­то­ра, «это не ис­то­ри­че­ское ис­сле­до­ва­ние — это празд­ник».

«Мои вос­по­ми­на­ния», Алек­сандр Бе­нуа

Впо­ру счи­тать «Мои вос­по­ми­на­ния» Алек­сандра Бе­нуа на­столь­ной кни­гой пе­тер­бурж­ца. Лю­бов­но опи­сан­ный быт ста­ро­го го­ро­да, мир дет­ства, вре­мя, ко­гда Бе­нуа ока­зал­ся в са­мом цен­тре ху­до­же­ствен­ной жиз­ни сто­ли­цы, от­кры­тие Рус­ско­го му­зея, ре­фор­ма рус­ско­го те­ат­ра — все­го это­го бо­лее чем до­ста­точ­но, что­бы счи­тать эту кни­гу важ­ней­шим ис­то­ри­че­ским ис­точ­ни­ком того пе­ри­о­да. В то же вре­мя опи­са­ние уют­ной и счаст­ли­вой жиз­ни в од­ном из са­мых кра­си­вых го­ро­дов мира про­ти­во­ре­чит вре­ме­ни, ко­гда пе­ред по­эта­ми от­кры­ва­лись без­дны, ко­гда мир со­тря­са­ли ре­во­лю­ции и вой­ны, ко­гда ру­ши­лись се­мьи и ис­че­за­ли люди, а сам ав­тор ока­зал­ся фак­ти­че­ским из­гнан­ни­ком. Всё это — ре­во­лю­ци­он­ную раз­ру­ху и годы без­де­не­жья, по­пыт­ки спа­се­ния ху­до­же­ствен­ных кол­лек­ций — Бе­нуа опи­шет поз­же в сво­их днев­ни­ках и пись­мах. «Мои вос­по­ми­на­ния» же за­кан­чи­ва­ют­ся по­дроб­ным рас­ска­зом о три­ум­фе рус­ско­го ис­кус­ства в Па­ри­же в 1908 году, ко­то­рый боль­ше ни­ко­гда не по­вто­рит­ся.

Я так и не до­зрел, что­бы стать на­сто­я­щим пат­ри­о­том, я так и не узнал пла­мен­ной люб­ви к чему-то огром­но-необъ­ят­но­му, не по­нял, что его ин­те­ре­сы — мои ин­те­ре­сы, что мое серд­це долж­но бить­ся в уни­сон с серд­цем этой неиз­ме­ри­мой гро­ма­ды
Александр Бенуа

«Пять эссе на темы эти­ки», Ум­бер­то Эко

На эту кро­шеч­ную книж­ку я на­ткну­лась, ко­гда на­во­ди­ла по­ря­док на книж­ных пол­ках. В ней со­бра­ны тек­сты раз­ных вы­ступ­ле­ний Эко, что на­зы­ва­ет­ся, «по слу­чаю». Слу­чаи эти были дав­но и не име­ют, ка­за­лось бы, ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к на­шей жиз­ни, а меж­ду тем эти сю­же­ты се­го­дня ак­ту­аль­ны как ни­ко­гда: «Ко­гда на сце­ну при­хо­дит дру­гой», «Осмыс­ляя вой­ну», «Веч­ный фа­шизм», «О прес­се», «Ми­гра­ции, тер­пи­мость и нестер­пи­мое». Эко — на­сто­я­щий ев­ро­пей­ский ин­тел­лек­ту­ал: там, где ста­рый рус­ский на­пи­сал бы умно, но тем­но и мно­го­слов­но, а но­вый оте­че­ствен­ный ин­тел­лек­ту­ал — ост­ро и па­ра­док­саль­но, Эко пи­шет умно, про­сто и ис­кренне. Быть ев­ро­пей­ским ин­тел­лек­ту­а­лом так­же озна­ча­ет быть обре­ме­нен­ным ощу­ще­ни­ем «ин­тел­лек­ту­аль­но­го дол­га» — оно неком­форт­но и по­рой му­чи­тель­но, но необ­хо­ди­мо. Для Эко «ин­тел­лек­ту­аль­ный долг — утвер­ждать невоз­мож­ность вой­ны. Даже если ей не вид­но ни­ка­кой аль­тер­на­ти­вы».

«Апо­ло­гия ис­то­рии», Марк Блок

Се­го­дня, ко­гда ис­то­рия ста­ла по­лем бит­вы, важ­но иметь на­деж­ные тылы, и на эту роль от­лич­но под­хо­дит кни­га Мар­ка Бло­ка. Па­фос «Апо­ло­гии ис­то­рии» сво­дит­ся к бес­ко­неч­но­му со­вер­шен­ство­ва­нию ис­то­ри­че­ской на­у­ки и по­ста­нов­ки в центр ис­то­рии че­ло­ве­ка. Блок на­ста­и­ва­ет на кри­ти­че­ском под­хо­де ко все­му и на стрем­ле­нии по­ни­мать суть со­бы­тий: на стра­ни­цах кни­ги он тре­бу­ет раз­об­ла­че­ния ис­то­ри­че­ских оши­бок и ми­фов, уде­ля­ет мно­го вни­ма­ния ме­ха­низ­мам рож­де­ния слу­хов. Со­всем неболь­шая по объ­е­му, на­пи­сан­ная лег­ко и про­сто, кни­га бук­валь­но раз­же­вы­ва­ет чи­та­те­лю весь ход ис­то­ри­че­ско­го ис­сле­до­ва­ния, за­бот­ли­во предо­сте­ре­гая его от оши­бок и за­блуж­де­ний. Неза­вер­шен­ная кни­га за­кан­чи­ва­ет­ся симп­то­ма­тич­но: «при­чи­ны в ис­то­рии… нель­зя по­сту­ли­ро­вать. Их надо ис­кать…»


Толь­ко по­лез­ные по­сты и сто­рис — в на­шем In­sta­gram