Анастасия
Котлякова

Полезное чтение. 10 книг от фольклористки Марии Гавриловой

Половая жизнь островитянок, малые народы советского Севера и экономика альтруизма

© Фото: личный архив; Мария Орлова / Unsplash; Коллаж: Миша Надь / Цех

В руб­ри­ке «По­лез­ное чте­ние» мы про­сим экс­пер­тов в об­ла­сти об­ра­зо­ва­ния, дру­зей «Цеха» и из­вест­ных лю­дей рас­ска­зать нам о нон-фикшн кни­гах, ко­то­рые по­мог­ли им в ка­рье­ре, са­мо­раз­ви­тии и са­мо­об­ра­зо­ва­нии. В но­вой под­бор­ке сво­им спис­ком лю­би­мой и по­лез­ной ли­те­ра­ту­ры де­лит­ся фольк­ло­рист­ка Ма­рия Гав­ри­ло­ва.




«Сек­рет­ный мир де­тей в про­стран­стве взрос­лых», Ма­рия Осо­ри­на

Взрос­лые не так уж дав­но — при­мер­но в се­ре­дине XIX века — осо­зна­ли, что дет­ство — это не про­сто вре­мя, ко­гда ты глу­пый, неуме­лый и дол­жен слу­шать­ся стар­ших, а осо­бый пе­ри­од, ко­гда че­ло­век про­хо­дит че­рез некий спе­ци­фи­че­ский опыт, опре­де­ля­ю­щий его даль­ней­шую жизнь. Кни­га Ма­рии Осо­ри­ной — это од­но­вре­мен­но и ве­ли­ко­леп­ный об­раз­чик «эт­но­гра­фии дет­ства», и но­сталь­ги­че­ская кни­га для тех, кто рос в до-ди­ги­таль­ную эпо­ху. Впер­вые я про­чи­та­ла «Сек­рет­ный мир де­тей» еще в сту­ден­че­ские вре­ме­на, и то­гда она ока­за­лась для меня от­кро­ве­ни­ем — на­сколь­ко важ­ны­ми и слож­ны­ми мо­гут быть ни­че­го не зна­ча­щие, на пер­вый взгляд, со­бы­тия. Кни­га Осо­ри­ной — это эн­цик­ло­пе­дия дво­ро­во­го, улич­но­го дет­ства в позд­нем СССР. Для меня и моих ро­вес­ни­ков — тех, кто ро­дил­ся в 1970–1980-х го­дах — это яр­кое вос­по­ми­на­ние о на­шем соб­ствен­ном сво­бод­ном и опас­ном дет­стве, а для чи­та­те­лей по­млад­ше — увле­ка­тель­ный рас­сказ о прак­ти­ках по­строй­ки ша­ла­шей и ис­сле­до­ва­ния по­мо­ек, а так­же тон­кий ана­лиз куль­тур­ной и пси­хо­ло­ги­че­ской подо­пле­ки все­го это­го.

«Твор­че­ство Фран­с­уа Раб­ле и на­род­ная куль­ту­ра сред­не­ве­ко­вья и Ре­нес­сан­са», Ми­ха­ил Бах­тин

В кру­гу моих сту­ден­че­ских дру­зей эта кни­га была од­ним из хи­тов на­ря­ду с «Охо­той на овец» Ха­ру­ки Му­ра­ка­ми, «Ха­зар­ским сло­ва­рем» Ми­ло­ра­да Па­ви­ча, «Име­нем розы» Ум­бер­то Эко и даже твор­че­ством, про­сти гос­по­ди, Кар­ло­са Ка­ста­не­ды. Мы не толь­ко по­черп­ну­ли от­ту­да вы­ра­же­ния «ма­те­ри­аль­но-те­лес­ный низ» и «ам­би­ва­лент­ность», ко­то­рые ра­дост­но упо­треб­ля­ли в по­все­днев­ной речи, но даже ис­поль­зо­ва­ли сло­во «Бах­тин» в ка­че­стве оцен­ки ка­кой-ни­будь си­ту­а­ции в це­лом. «Бах­тин» для нас был си­но­ни­мом ре­а­би­ли­та­ции все­го, чего мы сты­ди­лись, и что рва­лось на­ру­жу: «сни­жен­ной» те­лес­но­сти, ди­о­ни­сий­ской бес­ша­баш­но­сти, «дур­но­го вку­са», чер­но­го юмо­ра. Те, кто взрос­лел поз­же нас, вряд ли пой­мут, на­сколь­ко наше по­ко­ле­ние было внут­ренне за­жа­ты­ми, как мно­го важ­ных ве­щей мы друг с дру­гом не про­го­ва­ри­ва­ли, и до ка­кой сте­пе­ни мы сами себя не зна­ли. Мы все были ро­дом из СССР, где не было ни сек­са, ни то­ва­ров в ма­га­зи­нах, а лю­бую по­пыт­ку об­су­дить ре­аль­ные про­бле­мы на­зы­ва­ли «кле­ве­той на со­вет­ский строй». Так что Бах­тин с его зна­ме­ни­тым раб­ле­зи­ан­ским кар­на­ва­лом был для нас, книж­ных де­тей, чем-то вро­де Вуд­сто­ка для мо­ло­де­жи 1960-х — мы даже не от­да­ва­ли себе от­чет, что это во­об­ще-то на­уч­ный труд. Для нас это был празд­ник жиз­ни и фе­сти­валь сво­бо­ды.

«Про­ис­хож­де­ние язы­ка: фак­ты, ис­сле­до­ва­ния, ги­по­те­зы», Свет­ла­на Бур­лак

Это одна из луч­ших на­уч­но-по­пу­ляр­ных книг, ко­то­рые я ко­гда-либо чи­та­ла. Еще со шко­лы я ин­те­ре­су­юсь био­ло­ги­ей и, хотя вы­бра­ла для себя со­вер­шен­но дру­гое на­прав­ле­ние де­я­тель­но­сти, ста­ра­юсь не упус­кать слу­чая по­чи­тать или по­слу­шать что-ни­будь по­пу­ляр­ное по теме. А уж если био­ло­гия ка­ким-то об­ра­зом объ­еди­ня­ет­ся с бо­лее близ­ки­ми мне об­ла­стя­ми ис­сле­до­ва­ний, то я ра­ду­юсь, как дитя. Кни­га линг­ви­ста Свет­ла­ны Бур­лак имен­но та­кая. Она сов­ме­ща­ет в себе всё, что я ценю в нон-фикшне: дан­ные из са­мых раз­ных об­ла­стей, ос­но­ва­тель­ный об­зор чу­жих тео­рий и вы­дви­же­ние ав­то­ром соб­ствен­ной объ­яс­ни­тель­ной мо­де­ли, а так­же стро­гое сле­до­ва­ние на­уч­ным прин­ци­пам и яс­ное, жи­вое из­ло­же­ние, до­ступ­ное каж­до­му. У меня вы­зы­ва­ет вос­хи­ще­ние и за­висть уме­ние ав­то­ра про­ло­жить ров­ную и ос­но­ва­тель­ную до­ро­гу меж­ду та­ким ко­ли­че­ством раз­ных бе­ре­гов.

«По­э­ти­ка сю­же­та и жан­ра», Оль­га Фрей­ден­берг

Оль­га Ми­хай­лов­на Фрей­ден­берг — фи­ло­лог-ан­тич­ник, дво­ю­род­ная сест­ра Бо­ри­са Па­стер­на­ка, с ко­то­рой он всю жизнь под­дер­жи­вал близ­кую друж­бу. На мой взгляд, это одна из ве­ли­чай­ших уче­ных-гу­ма­ни­та­ри­ев, пи­сав­ших на рус­ском язы­ке в ХХ веке. Од­на­ко тра­ги­че­ская судь­ба Оль­ги Ми­хай­лов­ны — яр­кий при­мер того, ка­кую роль в успе­хе и сла­ве иг­ра­ет ве­зе­ние. Ее но­ва­тор­ская кни­га «Про­ис­хож­де­ние сю­же­та и жан­ра» вы­шла в 1937 году, но была до­воль­но быст­ро ото­всю­ду изъ­ята и уни­что­же­на, как и всё че­рес­чур сме­лое и сво­бод­ное в те вре­ме­на. Сама Оль­га Ми­хай­лов­на не была ре­прес­си­ро­ва­на, но ока­за­лась в пол­ной на­уч­ной изо­ля­ции — без ра­бо­ты, без свя­зей и даже без до­сту­па к ис­точ­ни­кам. Она по­гиб­ла от го­ло­да в бло­кад­ном Ле­нин­гра­де, до са­мой смер­ти про­дол­жа­ла пи­сать на­уч­ные ра­бо­ты, без вся­кой на­деж­ды, что их кто-ни­будь про­чи­та­ет. Раз­би­рать ар­хив Фрей­ден­берг и пуб­ли­ко­вать ее тру­ды на­ча­ли лишь спу­стя де­ся­ти­ле­тия.

«По­э­ти­ка сю­же­та и жан­ра» рас­ска­зы­ва­ет о том, из чего «сде­ла­на» ху­до­же­ствен­ная ли­те­ра­ту­ра — пер­со­на­жи, ти­по­вые сю­же­ты и ме­та­фо­ры, ли­те­ра­тур­ные жан­ры и мно­гое дру­гое. Она рож­да­ет­ся из ан­тич­но­го до­маш­не­го быта, пло­щад­ных раз­вле­че­ний, те­лес­ных прак­тик и ло­каль­ных ре­ли­ги­оз­ных куль­тов. Се­го­дня эта кни­га мо­жет по­ка­зать­ся несколь­ко ста­ро­мод­ной, к тому же у Фрей­ден­берг очень свое­об­раз­ная ма­не­ра пись­ма, но для меня Оль­га Ми­хай­лов­на — ге­ний и ви­зи­о­нер, а со­дер­жа­тель­ная глу­би­на ее тек­ста лич­но у меня вы­зы­ва­ет го­ло­во­кру­же­ние.

«Куль­ту­ра и мир дет­ства», Мар­га­рет Мид

Аме­ри­кан­ка Мар­га­рет Мид про­сла­ви­лась сво­им пер­вым же на­уч­ным тру­дом, на­пи­сан­ным по ре­зуль­та­там экс­пе­ди­ции на ост­ров Са­моа. В 1920-е, еще до­воль­но пу­ри­тан­ские вре­ме­на, ин­тел­лек­ту­а­лы та­щи­лись от Фрей­да и сек­су­аль­но­сти как подо­пле­ке все­го на све­те, по­это­му Мид, ре­шив изу­чать, как про­хо­дит пу­бер­тат­ный пе­ри­од у са­мо­ан­ских де­ву­шек, по­па­ла в кон. Она не ста­ла умал­чи­вать об ак­тив­ной до­брач­ной по­ло­вой жиз­ни ост­ро­ви­тян, а еще на­пи­са­ла, что это одна из при­чин, по­че­му мест­ная мо­ло­дежь не стра­да­ет ни­ка­ки­ми нев­ро­за­ми, в от­ли­чие от их ев­ро­пей­ских и аме­ри­кан­ских ро­вес­ни­ков. Кни­га по­лу­чи­лась скан­даль­ной и ста­ла бест­сел­ле­ром.

Сле­ду­ет так­же до­ба­вить, что био­гра­фия Мар­га­рет Мид сама по себе чрез­вы­чай­но увле­ка­тель­на. Один из её эпи­зо­дов — как во вре­мя экс­пе­ди­ции на в Па­пуа — Но­вую Гви­нею, куда Мид от­пра­ви­лась со вто­рым му­жем ан­тро­по­ло­гом Рео Фор­чу­ном, она встре­ти­ла сво­е­го тре­тье­го мужа, ан­тро­по­ло­га Гре­го­ри Бейт­со­на — лег в ос­но­ву ро­ма­на Лили Кинг «Эй­фо­рия», бест­сел­ле­ра по вер­сии The New York Times. Лич­ные и на­уч­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния внут­ри это­го лю­бов­но­го тре­уголь­ни­ка Мид опи­са­ла в сво­их ме­му­а­рах «Иней на цве­ту­щей еже­ви­ке», фраг­мент из ко­то­рых по­пал в этот куль­то­вый со­вет­ский сбор­ник.

The Am­bi­gu­ity of Play, Брай­ан Сат­тон-Смит

Мно­го лет я за­ни­ма­лась иг­ро­ло­ги­ей — в этой об­ла­сти есть три ос­нов­ных клас­си­че­ских тру­да: Homo Lu­dens Йо­ха­на Хёй­зин­ги, «Игры и люди» Роже Кай­уа и «Неод­но­знач­ность игры» (The Am­bi­gu­ity of Play) Брай­а­на Сат­тон-Сми­та. По­след­няя из них — это об­зор все­го, что ко­гда-либо было на­пи­са­но про игру и иг­ра­ние — от ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры до тру­дов по фи­зи­ке. Од­на­ко глав­ная цен­ность этой вы­да­ю­щей­ся ра­бо­ты в дру­гом. Об игре пи­сать крайне слож­но, и, по­жа­луй, са­мая боль­шая про­бле­ма — сфор­му­ли­ро­вать опре­де­ле­ние, что это во­об­ще та­кое. Сат­тон-Смит в сво­ей кни­ге су­мел иг­ра­ю­чи обой­ти это за­труд­не­ние, со­сре­до­то­чив­шись не на том, что ж та­кое мы все име­ем в виду, а на том, в ка­ких ви­дах ри­то­рик мы обыч­но ис­поль­зу­ем это по­ня­тие. И, как впо­след­ствии вы­яс­ня­ет­ся, имен­но эта лов­кая и ост­ро­ум­ная так­ти­ка поз­во­ля­ет если и не ухва­тить игру за хвост, то мак­си­маль­но при­бли­зить­ся к ней и как сле­ду­ет рас­смот­реть в есте­ствен­ной сре­де оби­та­ния.

«Очерк о даре», Мар­сель Мосс

Очень стран­ные ощу­ще­ния ис­пы­ты­ва­ешь, ко­гда ре­ко­мен­ду­ешь тру­ды клас­си­ков сто-с-лиш­ним-лет­ней дав­но­сти, од­на­ко мой опыт об­ще­ния со сту­ден­та­ми под­ска­зы­ва­ет, что та­кая ре­кла­ма ни­ко­гда не бы­ва­ет зря. Тем бо­лее, ко­гда дело ка­са­ет­ся та­кой со­ци­аль­но зна­чи­мой и ак­ту­аль­ной по сей день ра­бо­ты, как «Эссе о даре» Мар­се­ля Мос­са. На мой взгляд, Мосс — это уни­каль­ный уче­ный, и его «Эссе о даре» долж­ны чи­тать все, при­чем еще в шко­ле. Я ду­маю, наш мир стал бы на­мно­го луч­ше, если бы то, что на­пи­са­но в этой кни­ге, было из­вест­но лю­дям так же хо­ро­шо, как «Вол­га впа­да­ет в Кас­пий­ское море». С од­ной сто­ро­ны, это кни­га о «пре­зрен­ной» эко­но­ми­ке, а с дру­гой — о том, ка­кая эко­но­ми­че­ская подо­пле­ка мо­жет ле­жать под дру­же­ски­ми вза­и­мо­от­но­ше­ни­я­ми, бес­ко­ры­сти­ем и аль­тру­из­мом. Если в ва­шем об­ще­стве нет де­нег, если вы ни­че­го не про­да­е­те и не по­ку­па­е­те, то это еще не зна­чит, что у вас нет обо­ро­та ма­те­ри­аль­ных ре­сур­сов и эко­но­ми­ки.

«Арк­ти­че­ские зер­ка­ла: Рос­сия и ма­лые на­ро­ды Се­ве­ра», Юрий Слез­кин

В моей на­уч­ной био­гра­фии од­на­жды слу­чил­ся пе­ре­рыв на несколь­ко лет, и я даже не была уве­ре­на, сле­ду­ет ли мне воз­вра­щать­ся. В пе­ри­од неве­се­лых раз­ду­мий мне в руки слу­чай­но по­па­ла эта кни­га. Я пом­ню, как чи­та­ла ее, ко­гда ле­жа­ла в боль­ни­це вме­сте со сво­ей пя­ти­лет­ней до­че­рью, и не мог­ла ото­рвать­ся. Чест­но го­во­ря, ис­то­рия вза­и­мо­от­но­ше­ний рос­сий­ско­го го­су­дар­ства с ма­лы­ми на­ро­да­ми Се­ве­ра на­хо­дит­ся до­воль­но да­ле­ко от кру­га моих на­уч­ных ин­те­ре­сов. Но кни­га Юрия Слез­ки­на так увле­ка­тель­на, что по­хо­дит на ка­кой-ни­будь ис­то­ри­че­ский ро­ман с трил­лер­но-де­тек­тив­ной кан­вой. Она вли­ла в меня силы и все­ли­ла на­деж­ду са­мим фак­том сво­е­го су­ще­ство­ва­ния: мне очень за­хо­те­лось вер­нуть­ся в мир, где пи­шут та­кие пре­крас­ные на­уч­ные ра­бо­ты, и по­про­бо­вать вновь стать его ча­стью.

Нен­цы из Ха­тан­ги ста­ра­лись быть бо­лее ди­пло­ма­тич­ны­ми: «Если отец Фла­ви­он яв­ля­ет­ся тор­мо­зом на­шей вла­сти, то по­шли­те отца Гри­го­рия». От­вет был дру­же­ским, но твер­дым: «Попа вы­слать не мо­жем, по при­чине пло­хо­го транс­пор­та в тундре и по­то­му что мы про­во­дим со­ве­ти­за­цию».
Юрий Слезкин


Толь­ко по­лез­ные по­сты и сто­рис — в на­шем In­sta­gram