Анастасия
Котлякова

Полезное чтение. 10 книг от театральной режиссерки Жени Беркович

Театр, катастрофы и поэзия с психологией

© Фото: Личный архив, коллаж: Миша Надь / Цех

В руб­ри­ке «По­лез­ное чте­ние» мы про­сим экс­пер­тов в об­ла­сти об­ра­зо­ва­ния, дру­зей «Цеха» и из­вест­ных лю­дей рас­ска­зать нам о нон-фикшн кни­гах, ко­то­рые по­мог­ли им в ка­рье­ре, са­мо­раз­ви­тии и са­мо­об­ра­зо­ва­нии. В но­вой под­бор­ке сво­им спис­ком лю­би­мой и по­лез­ной ли­те­ра­ту­ры де­лит­ся те­ат­раль­ная ре­жис­сер­ка Женя Бер­ко­вич.




Кни­ги о те­ат­ре

Со­чи­не­ния в че­ты­рех кни­гах, Ана­то­лий Эф­рос

Пер­вая кни­га, о ко­то­рой я хочу рас­ска­зать, со­сто­ит сра­зу из че­ты­рех. «Ре­пе­ти­ция — лю­бовь моя», «Про­фес­сия: ре­жис­сер», «Про­дол­же­ние те­ат­раль­но­го ро­ма­на» и «Кни­га чет­вер­тая» — это неспеш­ные раз­бо­ры пьес, по­став­лен­ных Эф­ро­сом, ко­то­рые пе­ре­ме­жа­ют­ся очень про­сты­ми и глу­бо­ко гу­ма­ни­сти­че­ски­ми раз­мыш­ле­ни­я­ми о при­ро­де дра­ма­тур­гии. Я ча­сто пе­ре­чи­ты­ваю эти кни­ги. Это теп­лое, неспеш­ное, но груст­ное чте­ние, осо­бен­но, если зна­ешь, что жизнь ре­жис­се­ра за­кон­чи­лась пло­хо, как и ис­то­рия его те­ат­ра. Но сле­дить за тем, как ра­бо­та­ет не толь­ко ре­жис­сер­ская, но и про­сто че­ло­ве­че­ская мысль — все рав­но огром­ная ра­дость. Со­зда­ет­ся ощу­ще­ние ре­аль­но­го вре­ме­ни, ка­жет­ся, буд­то ты си­дишь с Эф­ро­сом на ре­пе­ти­ции, по­том вы вме­сте при­хо­ди­те до­мой и де­ла­е­те ка­кие-то за­мет­ки.

«Пу­стое про­стран­ство», Пи­тер Брук

Пи­тер Брук — имен­но это­му ав­то­ру при­над­ле­жит зна­ме­ни­тое опре­де­ле­ние «жи­во­го и мерт­во­го те­ат­ра». Но если Эф­рос — это прак­ти­ка, из ко­то­рой вы­рас­та­ет фи­ло­со­фия, то Брук — фи­ло­со­фия, ко­то­рую ты всю жизнь при­ме­ня­ешь на прак­ти­ке. В этой кни­ге он рас­ска­зы­ва­ет о при­ро­де те­ат­ра во­об­ще, а так­же до­воль­но по­дроб­но опи­сы­ва­ет свои ре­жис­сер­ские опы­ты в раз­ные пе­ри­о­ды жиз­ни — в том чис­ле за ру­бе­жом и со все­воз­мож­ны­ми ар­ти­ста­ми.

«Пред­ла­га­е­мые об­сто­я­тель­ства», Ана­то­лий Сме­лян­ский

«Пред­ла­га­е­мые об­сто­я­тель­ства» — это прак­ти­че­ски учеб­ник, в ко­то­ром опи­са­на ис­то­рия со­вет­ско­го те­ат­ра с кон­ца пя­ти­де­ся­тых и до кон­ца вось­ми­де­ся­тых го­дов. Боль­шое вни­ма­ние в кни­ге уде­ле­но че­ты­рем глав­ных ре­жис­се­рам: Эф­ро­су, Тов­сто­но­го­ву, Еф­ре­мо­ву и Лю­би­мо­ву. Ка­жет­ся, что Сме­лян­ский про­сто рас­ска­зы­ва­ет, что и ко­гда про­ис­хо­ди­ло в те­ат­раль­ной сре­де, но всё это свя­за­но с со­вет­ским ис­то­ри­че­ским кон­тек­стом. Кни­га на­пи­са­на неве­ро­ят­но лег­ко и увле­ка­тель­но, я пе­ре­чи­та­ла её, на­вер­ное, раз пять и по­чти вы­учи­ла на­изусть. При этом она дает не толь­ко до­ста­точ­ные зна­ния о те­ат­ре это­го пе­ри­о­да, но и по­ка­зы­ва­ет его связь с со­ци­аль­ны­ми, об­ще­ствен­ны­ми и ху­до­же­ствен­ны­ми про­цес­са­ми.

Страш­но тя­же­лые кни­ги о ка­та­стро­фах XX века

«Чёр­ная кни­га», под ре­дак­ци­ей Ва­си­лия Гросс­ма­на и Ильи Эрен­бур­га

Пол­ное на­зва­ние это­го сбор­ни­ка до­ку­мен­тов — «Чер­ная кни­га: о зло­дей­ском по­все­мест­ном убий­стве ев­ре­ев немец­ко-фа­шист­ски­ми за­хват­чи­ка­ми во вре­мен­но ок­ку­пи­ро­ван­ных рай­о­нах Со­вет­ско­го Со­ю­за и в ла­ге­рях Поль­ши во вре­мя вой­ны 1941-45 гг». «Чер­ную кни­гу» не вый­дет по­чи­тать пе­ред сном или в пе­ре­ры­ве с кофе — это чу­до­вищ­но страш­ное чте­ние. Но сей­час я став­лю спек­такль по ее ма­те­ри­а­лам и мно­го над ней ра­бо­таю. Недав­но я об­на­ру­жи­ла для себя одну вещь: что­бы по­нять весь ужас Хо­ло­ко­ста, важ­но знать и ис­то­рию са­мой кни­ги — как она со­зда­ва­лась, за­пре­ща­лась, была уни­что­же­на и сно­ва из­да­на в Рос­сии все­го пять (!) лет на­зад. В этом тоже есть ка­та­стро­фа XX века.

«Бло­кад­ная кни­га», Да­ни­ил Гра­нин и Алесь Ада­мо­вич

«Бло­кад­ная кни­га» во мно­гом по­вто­ря­ет судь­бу «Чер­ной»: тот же пе­ри­од, схо­жая струк­ту­ра, цен­зур­ные рез­ки и ре­дак­ту­ра. Идео­ло­ги­че­ски непра­виль­но было рас­ска­зы­вать всю прав­ду о Бло­ка­де. О ней буд­то бы ни­че­го не хо­те­ли знать. То, что про­ис­хо­ди­ло в Ле­нин­гра­де, изо всех сил умал­чи­ва­ли, вы­ма­ры­ва­ли и скры­ва­ли. По­это­му кни­гу луч­ше чи­тать со снос­ка­ми, ссыл­ка­ми и ис­то­ри­ей со­зда­ния.

Ме­му­а­ры

«Моя мать — Ма­ри­на Цве­та­е­ва», Ари­ад­на Эфрон

Я — чук­ча «не чи­та­тель»: о чем став­лю, про то и на­чи­наю чи­тать. Так слу­чи­лось и с лич­но­стью Цве­та­е­вой. Я про­чла о ней все что мож­но —днев­ни­ки, пись­ма и мно­го дру­гой пре­крас­ной ли­те­ра­ту­ры — но ме­му­а­ры ее до­че­ри, Ари­ад­ны Эфрон, меня осо­бен­но впе­чат­ли­ли. Слож­но ска­зать, что кни­га мне по­нра­ви­лась — это до­воль­но тя­же­лое чте­ние. Но оно рас­кры­ва­ло важ­ную для меня тему: что та­кое ге­ний и яв­ля­ет­ся ли обя­за­тель­ной его невы­но­си­мость для себя и для окру­жа­ю­щих? Цве­та­е­ва, без­услов­но, была ге­ни­ем, но при этом — еще жен­щи­ной и ма­те­рью. Ее дочь на­хо­ди­лась в эпи­цен­тре, ви­де­ла ее жизнь не толь­ко из­нут­ри, но и была в ка­ком-то смыс­ле ее про­дук­том. Ка­жет­ся, что ино­гда че­рез Ари­ад­ну в кни­ге го­во­рит ее мать. Но и сама она не ме­нее ин­те­рес­на: Цве­та­е­ва ужас­но стро­го ее вос­пи­ты­ва­ла, по­том ее жда­ла эми­гра­ция, смерть всей се­мьи и 17 лет со­вет­ских ла­ге­рей. Тем не ме­нее, Ари­ад­на Эфрон не ста­ла лишь те­нью ге­ния, а со­хра­ни­лась как цель­ная и са­мо­сто­я­тель­ная лич­ность.

«Сквозь су­мрак бы­тия» и «Вто­рая жизнь», Нина Ка­тер­ли

Эти кни­ги очень важ­ны для меня, по­то­му что их на­пи­са­ла моя ба­буш­ка — Нина Ка­тер­ли. «Сквозь су­мрак бы­тия» — кни­га про Еле­ну Ка­тер­ли, её мать, очень из­вест­ную в со­вет­ское вре­мя пи­са­тель­ни­цу, ко­то­рая со­зда­ва­ла про­из­вод­ствен­ные ро­ма­ны про ста­ле­ва­ров и тка­чих. Этот жанр, ко­неч­но, ис­чез в одну се­кун­ду с Со­вет­ским Со­ю­зом, но у са­мой пра­ба­буш­ки была неве­ро­ят­но ин­те­рес­ная судь­ба. Она умер­ла до­воль­но мо­ло­дой — я ее не за­ста­ла, мужа от­пра­ви­ли в ссыл­ку, и вся кни­га со­сто­ит из вос­по­ми­на­ний о ней, её днев­ни­ко­вых за­пи­сей и пи­сем, ко­то­рые они с пра­де­дом пи­са­ли друг дру­гу.

Вто­рая кни­га по­свя­ще­на мо­е­му де­душ­ке, мужу ба­буш­ки Нины. Внут­ри этой кни­ги по­ка­зан пи­са­тель­ский дис­си­дент­ский мир. Во «Вто­рой жиз­ни» уже по­яв­ля­ют­ся До­вла­тов, Брод­ский, и ост­ро чув­ству­ет­ся дух вре­ме­ни. Чи­тать это очень ин­те­рес­но, но для меня еще и по­то­му, что это ис­то­рия моей се­мьи.

Пси­хо­ло­гия и по­э­зия

«В класс при­шел при­ем­ный ре­бе­нок», Люд­ми­ла Пет­ра­нов­ская

Я, по-мо­е­му, про­чи­та­ла всё, что на­пи­са­ла Люд­ми­ла Пет­ра­нов­ская, но са­мая важ­ная для меня кни­га — «В класс при­шёл при­ём­ный ре­бё­нок». Я про­чла её за­дол­го до того, как у меня по­яви­лись при­ём­ные дети и, если бы то­гда мне кто-то ска­зал, что они у меня бу­дут, я бы силь­но уди­ви­лась. Кни­га ока­за­лась неве­ро­ят­но по­лез­ной в про­фес­си­о­наль­ном смыс­ле. Ме­ха­низ­мы ста­нов­ле­ния при­вя­зан­но­стей и травм у всех оди­на­ко­вые, не толь­ко у си­рот в дет­ских до­мах. Из кни­ги я вы­нес­ла мно­го уро­ков, ко­то­рые по­мо­га­ют мне луч­ше по­ни­мать ар­ти­стов. Их от­но­ше­ния с ре­жис­се­ром во мно­гом по­вто­ря­ют ро­ди­тель­ско-дет­ские от­но­ше­ния, но это не зна­чит, что «ре­жис­сер — взрос­лый, а ак­те­ры — дети» — я, на­обо­рот, тер­петь не могу эту ри­то­ри­ку. Про­сто сре­ди ар­ти­стов в Рос­сии мно­го трав­ма­ти­ков, у ко­то­рых слож­но скла­ды­ва­лись от­но­ше­ния с ро­ди­те­ля­ми. Пет­ра­нов­ская объ­яс­ня­ет, что про­ис­хо­дит с трав­ми­ро­ван­ным ре­бен­ком, ко­то­рый то мол­чит, то гро­мит все под­ряд, как с этим вы­жить и не сой­ти с ума. Мне это очень по­мо­га­ет на ре­пе­ти­ци­ях. Нель­зя, на­при­мер, вы­го­нять со сло­ва­ми: «Всё! Если ты не хо­чешь, то по­шёл вон! Я сни­му тебя с роли!». Надо ска­зать: «Я тебя за­дол­баю, но я тебя не сни­му, по­то­му что ты мне ну­жен и ты бу­дешь ра­бо­тать!». Так че­ло­век не чув­ству­ет себя от­вер­жен­ным, злит­ся, но чув­ству­ет, что его при­ни­ма­ют — и это очень класс­но ра­бо­та­ет.

«О сти­хах», Ми­ха­ил Гас­па­ров

Ред­кое и пре­крас­ное чте­ние о ли­те­ра­ту­ре, ко­то­рое и не ис­то­рия ли­те­ра­ту­ры в чи­стом виде (ро­дил­ся — же­нил­ся — дру­жил с Доб­ро­лю­бо­вым), и не ана­лиз в духе «что хо­тел ска­зать ав­тор», а ка­кое-то уди­ви­тель­ное вы­ска­зы­ва­ние об устрой­стве по­э­зии и мира во­об­ще. По­хо­же на дет­ское ощу­ще­ние, ко­гда тебе по­ка­зы­ва­ют про­стые хи­ми­че­ские опы­ты: если сы­па­нуть вот это­го, до­лить вон того и слег­ка по­до­греть, то по­лу­чит­ся бью­щая фон­та­ном си­няя фиг­ня с крас­ны­ми брыз­га­ми. Гас­па­ров как буд­то сам немнож­ко удив­ля­ет­ся: ух ты, как ни на­пи­ши, все по­лу­чит­ся про до­ро­гу! А тут смот­ри­те-ка, раз­ные эпо­хи, сти­ли и жан­ры — воз­ни­ка­ет неве­ро­ят­ное сов­па­де­ние и ис­крит.


Толь­ко по­лез­ные по­сты и сто­рис — в на­шем In­sta­gram