Полезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона Гуменского

В руб­ри­ке «По­лез­ное чте­ние» мы про­сим экс­пер­тов в об­ла­сти об­ра­зо­ва­ния, дру­зей «Цеха» и из­вест­ных лю­дей рас­ска­зать нам о нон-фикшн кни­гах, ко­то­рые по­мог­ли им в ка­рье­ре, са­мо­раз­ви­тии и са­мо­об­ра­зо­ва­нии. В но­вой под­бор­ке сво­им спис­ком лю­би­мой и по­лез­ной ли­те­ра­ту­ры де­лит­ся медиаис­сле­до­ва­тель, пре­по­да­ва­тель со­ци­аль­ной ком­му­ни­ка­ции фа­куль­те­та меж­ду­на­род­ной жур­на­ли­сти­ки МГИ­МО и тео­рии ме­диа фа­куль­те­та жур­на­ли­сти­ки МГУ Ан­тон Гу­мен­ский.

«Бит­ва за кос­мос», Том Вулф

На­зва­ние кни­ги на рус­ский язык было пе­ре­ве­де­но чу­до­вищ­но — это при­мер того, как мар­ке­тинг по­беж­да­ет здра­вый смысл. Как та­ко­вой «бит­вы за кос­мос» меж­ду со­вет­ской и аме­ри­кан­ской дер­жа­ва­ми в кни­ге нет. Чи­тая текст, неволь­но за­ду­мы­ва­ешь­ся, по­че­му для нас это со­пер­ни­че­ство пред­став­ля­ет­ся эпо­халь­ным, а в кни­ге аме­ри­кан­цы по­ко­ря­ют кос­мос без огляд­ки на Со­вет­ский Союз — де­ла­ют это ради кос­мо­са как та­ко­во­го. Эта ис­то­рия рас­ска­за­на из­нут­ри: по­ка­за­ны от­но­ше­ния аст­ро­нав­тов меж­ду со­бой, пе­ре­жи­ва­ния их жен. На рус­ском язы­ке нет по­доб­ной ре­флек­сии о со­вет­ской кос­ми­че­ской про­грам­ме. Га­га­рин ге­рой и точ­ка. Буд­то не было ни­ка­ких во­про­сов и слож­но­стей.

«Пуш­ки ав­гу­ста», Бар­ба­ра Так­ман

Это кни­га о ма­лень­кой по­бе­до­нос­ной войне, ко­то­рая все­гда за­кан­чи­ва­ет­ся бес­смыс­лен­ной кро­ва­вой бой­ней. Это не толь­ко ма­ни­фест че­ло­ве­че­ской недаль­но­вид­но­сти и же­сто­ко­сти, но и очень по­дроб­ная хро­ни­ка. Так­ман опи­сы­ва­ет мас­су де­та­лей, ко­то­рые бу­дут ин­те­рес­ны тем, кто хо­тел бы углу­бить­ся в ис­то­рию Пер­вой ми­ро­вой. При этом ав­тор рас­смат­ри­ва­ет со­всем неболь­шой, но крайне важ­ный на­чаль­ный пе­ри­од вой­ны. Она по­ка­зы­ва­ет устрой­ство во­ен­ной куль­ту­ры: по­сто­ян­ные уче­ния, тех­но­ло­ги­че­ские об­нов­ле­ния, дрес­су­ра и под­го­тов­ка — си­сте­ма, ко­то­рая в един­ствен­ный нуж­ный мо­мент, ради ко­то­ро­го она су­ще­ству­ет, раз­ва­ли­ва­ет­ся на гла­зах. Ин­ди­ви­ду­аль­ный ге­ро­изм здесь то­нет во все­об­щем ха­о­се и иди­о­тиз­ме ко­ман­до­ва­ния. Это крайне по­учи­тель­ное и тра­гич­ное по­вест­во­ва­ние. Хо­те­лось бы, что­бы эту кни­гу чи­та­ли во всех во­ен­ных учи­ли­щах и ака­де­ми­ях.

«Че­ло­век, ко­то­рый при­нял жену за шля­пу», Оли­вер Сакс

Оли­вер Сакс — аме­ри­кан­ский нев­ро­лог и ней­ро­пси­хо­лог, ре­флек­си­ру­ет по по­во­ду сво­е­го вра­чеб­но­го опы­та. В боль­шин­стве опи­сан­ных слу­ча­ев он не смог из­ле­чить сво­их па­ци­ен­тов, но на­пи­сал в ре­зуль­та­те крайне по­пу­ляр­ную кни­гу, пре­вра­тив свою фор­маль­ную вра­чеб­ную неуда­чу в ав­тор­ский успех. Сакс от­но­сит­ся к сво­им па­ци­ен­там с огром­ным ува­же­ни­ем. Опи­сы­вая од­но­го из под­опеч­ных с по­те­рей крат­ко­вре­мен­ной па­мя­ти, он за­да­ет­ся во­про­сом, мож­но ли счи­тать его лич­но­стью? Этот че­ло­век пом­нит себя толь­ко до 30-лет­не­го воз­рас­та, но сей­час он уже се­дой ста­рик, ко­то­рый каж­дый раз ужа­са­ет­ся от­ра­же­нию в зер­ка­ле. Он не за­по­ми­на­ет, где на­хо­дит­ся и что с ним про­ис­хо­дит, бук­валь­но не пом­нит сам себя. Но Сакс вспо­ми­на­ет, как этот че­ло­век об­ща­ет­ся с дру­ги­ми людь­ми. Мед­сест­ры и па­ци­ен­ты ха­рак­те­ри­зу­ют его как при­ят­но­го и ост­ро­ум­но­го пар­ня. Так, Сакс при­хо­дит к необык­но­вен­но жиз­не­утвер­жда­ю­ще­му вы­во­ду: от­сут­ствие па­мя­ти не озна­ча­ет, что боль­ной пе­ре­ста­ет су­ще­ство­вать как лич­ность. И это за­яв­ле­ние де­ла­ет не фи­ло­соф, а врач — пред­ста­ви­тель про­фес­сии, от ко­то­рой мы при­вык­ли ожи­дать хо­лод­но­го и даже ци­нич­но­го от­но­ше­ния к сво­им па­ци­ен­там. Ещё он то и дело ссы­ла­ет­ся на на­ших со­оте­че­ствен­ни­ков — С. С. Кор­са­ко­ва и осо­бен­но А. Р. Лу­рию.

«Homo Lu­dens. Че­ло­век иг­ра­ю­щий», Йо­хан Хёй­зин­га

Йо­хан Хёй­зин­га по­ка­зы­ва­ет, что игра — это не ме­лочь, не раз­вле­че­ние, не бес­цель­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние. Игра — это очень се­рьез­но. Хей­зин­га объ­яс­ня­ет, на­сколь­ко иг­ро­вое же­ла­ние обу­слов­ли­ва­ет все сфе­ры че­ло­ве­че­ской де­я­тель­но­сти: по­ли­ти­ку, ис­кус­ство, даже юрис­пру­ден­цию или вой­ну. Кни­гу крайне увле­ка­тель­но чи­тать, но это непро­стой про­цесс. Ком­мен­та­рии к тек­сту за­ни­ма­ют зна­чи­тель­ную часть кни­ги и про­честь их нуж­но обя­за­тель­но. Кро­ме того, Йо­хан Хёй­зин­га на­сы­ща­ет свое по­вест­во­ва­ние мас­сой де­та­лей из ис­то­рии Сред­не­ве­ко­вья. По­это­му кни­гу мож­но чи­тать и для того, что­бы рас­ши­рить свои зна­ния об этом важ­ном для ав­то­ра и все­го мира вре­ме­ни.

«Сим­во­ли­че­ская ис­то­рия ев­ро­пей­ско­го сред­не­ве­ко­вья», Ми­шель Пас­ту­ро

Кни­га объ­яс­ня­ет то, о чем обыч­но го­во­рят: «Так ис­то­ри­че­ски сло­жи­лось». На­при­мер, ав­тор рас­ска­зы­ва­ет, от­ку­да на ев­ро­пей­ских гер­бах по­яви­лись аф­ри­кан­ские львы, если ев­ро­пей­цы их ни­ко­гда не ви­де­ли, а са­мым круп­ным и опас­ным жи­вот­ным счи­та­ли мед­ве­дя. Боль­шое вни­ма­ние в кни­ге уде­ля­ет­ся сим­во­ли­ке цве­та. Бла­го­да­ря ав­то­ру мы по­ни­ма­ем, по­че­му ка­кие-то цве­та пре­ва­ли­ру­ют в сред­не­ве­ко­вой куль­ту­ре, и ка­кие функ­ции они вы­пол­ня­ют. На­при­мер, зе­ле­ный встре­чал­ся крайне ред­ко — его было тех­ни­че­ски слож­но по­лу­чить.

«На­ру­шен­ные за­ве­ща­ния», Ми­лан Кун­де­ра

Кун­де­ра под­ни­ма­ет очень важ­ный во­прос: име­ем ли мы пра­во де­лать все­об­щим до­сто­я­ни­ем те сто­ро­ны жиз­ни ве­ли­ких лю­дей, ко­то­рые они сами хо­те­ли бы скрыть от чу­жих глаз. Ти­пич­ная си­ту­а­ция на смерт­ном одре — из­вест­ный пи­са­тель про­сит сво­их близ­ких не пуб­ли­ко­вать свои днев­ни­ки или чер­но­ви­ки. Пер­вое что они де­лаю по­том, ко­гда про­ща­ют­ся и про­во­жа­ют сво­е­го ку­ми­ра, — на­ру­ша­ют дан­ное обе­ща­ние, ведь «че­ло­ве­че­ство долж­но знать!» Кун­де­ра за­да­ет во­прос, раз­ве уми­ра­ю­щий не за­слу­жил воз­мож­но­сти уйти до­стой­но? Он пи­шет о важ­но­сти для че­ло­ве­ка со­хра­нить до­сто­ин­ство по­сле смер­ти и по­лу­чить пра­во на сво­бо­ду от чу­жих суж­де­ний. В усло­ви­ях пол­ной про­зрач­но­сти со­ци­аль­ных ме­диа кни­га при­об­ре­та­ет но­вое зна­че­ние. В слож­ной дис­кус­сии о пра­ве на уеди­не­ние и необ­хо­ди­мо­сти об­ще­ствен­но­го вни­ма­ния к скры­тым от глаз со­бы­ти­ям Кун­де­ра пред­ла­га­ет хо­ро­шо сфор­му­ли­ро­ван­ное и очень важ­ное мне­ние.

«Твор­че­ство Фран­с­уа Раб­ле и на­род­ная куль­ту­ра сред­не­ве­ко­вья и Ре­нес­сан­са», Ми­ха­ил Бах­тин

Я на сво­ем опы­те ис­пы­тал силу тек­ста Бах­ти­на: «Гар­ган­тюа и Пан­тагрю­эль» ста­ли до­став­лять мне удо­воль­ствие лишь по­сле того как я про­чи­тал его ком­мен­та­рий. Раб­ле без Бах­ти­на для непро­фес­си­о­на­ла — это аб­сурд и со­всем несмеш­ная сказ­ка: ар­ха­ич­ная и ме­ста­ми фи­зи­че­ски про­тив­ная. В со­вет­ские вре­ме­на эта кни­га вы­хо­ди­ла в из­да­тель­стве «Дет­ская ли­те­ра­ту­ра», по­это­му текст был аб­со­лют­но вы­хо­ло­щен — в са­мом раб­ле­зи­ан­ском смыс­ле это­го сло­ва. Дети чи­та­ли про ги­ган­тов, ко­то­рые по­гло­ща­ют вещи, вред­ные для пи­ще­ва­ре­ния, и я не знаю, на­сколь­ко это было ин­те­рес­но. Бах­тин вер­нул Раб­ле к жиз­ни и чи­та­те­лю. Я вижу в этом ре­зуль­тат ма­гии, ко­то­рая со­дер­жит­ся в тек­сте Бах­ти­на. С од­ной сто­ро­ны, он объ­яс­ня­ет огром­ный пласт на­шей об­щей ев­ро­пей­ской куль­ту­ры, а с дру­гой — дает от­лич­ный урок куль­тур­ной и ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ки.

SPQR, Мэри Бирд

Мэри Бирд пи­шет о Древ­нем Риме, пред­ла­гая не со­всем при­выч­ный мас­со­во­му чи­та­те­лю спо­соб из­ло­же­ния. Это не пря­мое хро­но­ло­ги­че­ское по­вест­во­ва­ние, а об­суж­де­ние тем, ко­то­рые важ­ны для со­вре­мен­но­го об­ще­ства. Меня оча­ро­вал эпи­зод о доме-му­зее Ро­му­ла — «ма­лень­кой хи­жине из де­ре­ва и со­ло­мы, где, счи­та­лось, про­жи­вал ос­но­ва­тель го­ро­да на Па­ла­тин­ском хол­ме». Рим­ляне под­дер­жи­ва­ли до­мик в ра­бо­чем со­сто­я­нии, за­ме­ня­ли ка­кие-то его де­та­ли, как дос­ки в ко­раб­ле Те­сея, пока не воз­ник во­прос: это все еще тот до­мик-ко­рабль или уже но­вый? Вряд ли нам рань­ше мог­ло прий­ти в го­ло­ву, что рим­ляне вы­тво­ря­ли та­кие на­ив­ные, но аб­со­лют­но со­вре­мен­ные про­па­ган­дист­ские шту­ко­ви­ны. Мы зна­ли о гла­ди­а­то­рах, о рим­ской по­ли­ти­ке и ин­три­гах, но здесь пе­ред нами пред­ста­ет ти­пич­ный, с од­ной сто­ро­ны, ту­ри­сти­че­ский ат­трак­ци­он, а с дру­гой — го­су­дар­ство­об­ра­зу­ю­щий му­зей в том смыс­ле, ко­то­рым на­де­ля­ет му­зеи Бе­не­дикт Ан­дер­сон. Вновь воз­ни­ка­ет во­прос, так ли да­ле­ко мы ушли от тех, кто жил за две ты­ся­чи лет до нас?

«Ска­зать жиз­ни „ДА“! Пси­хо­лог в конц­ла­ге­ре», Вик­тор Фран­кл

Неве­ро­ят­но жиз­не­утвер­жда­ю­щее по­вест­во­ва­ние, под­креп­лен­ное жиз­нью са­мо­го Франк­ла — че­ло­ве­ка, ко­то­рый, пе­ре­жив Хо­ло­кост, со­сто­ял­ся как ав­тор и ав­то­ри­тет­ный уче­ный. В усло­ви­ях рас­па­да и пу­сто­ты духа, ко­гда во­круг про­ис­хо­ди­ло бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние все­го жи­во­го, Вик­тор Фран­кл су­мел най­ти опо­ру в себе и в по­мо­щи тем, кто ря­дом. Он со­про­тив­лял­ся об­сто­я­тель­ствам, на­хо­дя в себе смыс­лы, на ко­то­рые мог опе­реть­ся. Это необык­но­вен­ная кни­га, ко­то­рую я люб­лю да­рить сво­им дру­зьям. На­вер­ное, я уже по­да­рил её всем, кому мог. Люди со­вер­шен­но раз­ных взгля­дов ре­а­ги­ру­ют на неё оди­на­ко­во хо­ро­шо. Это крайне по­лез­ная кни­га, мо­жет быть, са­мая по­лез­ная из все­го это­го спис­ка.

«Непол­ная и окон­ча­тель­ная ис­то­рия клас­си­че­ской му­зы­ки», Сти­вен Фрай

Очень изящ­ный текст, на­пи­сан­ный с боль­шой лю­бо­вью. Чи­тая эту кни­гу, так до кон­ца и не по­ни­ма­ешь, ка­ко­го ком­по­зи­то­ра Фрай лю­бит боль­ше все­го. О каж­дом он пи­шет так, буд­то он и есть са­мый глав­ный ком­по­зи­тор в его жиз­ни. Фрай пред­ла­га­ет свой крайне субъ­ек­тив­ный взгляд на вещи — он лю­би­тель, а не офи­ци­аль­ный му­зы­каль­ный кри­тик. При этом текст на­пи­сан очень та­лант­ли­во, и у нас не оста­ет­ся со­мне­ний в про­фес­си­о­на­лиз­ме ав­то­ра. Фрай пи­шет, что сим­фо­ни­че­ская му­зы­ка ни­ку­да не де­лась, а лишь из­ме­ни­ла ме­сто сво­е­го пре­бы­ва­ния и пре­вра­ти­лась в саунд­тре­ки. Это очень мет­кое на­блю­де­ние: ни одно яв­ле­ние не ис­че­за­ет бес­след­но — оно транс­фор­ми­ру­ют­ся во что-то дру­гое.

Amus­ing Our­selves to Death, Neil Post­man

Эта кни­га не пе­ре­ве­де­на на рус­ский язык, од­на­ко яв­ля­ет­ся клас­си­кой ме­ди­а­ис­сле­до­ва­ний. Нил Пост­ман по­ни­ма­ет про­ис­хо­дя­щее до­воль­но ка­те­го­рич­но: у него есть вполне опре­де­лён­ное мне­ние о том, что про­ис­хо­дит с куль­ту­рой, по­ли­ти­кой, об­ра­зо­ва­ни­ем по мере раз­ви­тия средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Ав­тор пред­ла­га­ет став­шую уже клас­си­че­ской фор­му­лу — про­ти­во­по­став­ля­ет уто­пи­че­ские миры Ору­эл­ла и Хакс­ли. Он пи­шет, что се­го­дня нам уда­лось из­бе­жать ору­эл­лов­ской гне­ту­щей дей­стви­тель­но­сти и мы ока­за­лись на сол­неч­ных лу­жай­ках Ол­до­са Хакс­ли. По Пост­ма­ну, имен­но Хакс­ли ока­зал­ся прав в сво­их про­гно­зах, но нам рано ра­до­вать­ся. Или, мо­жет быть, позд­но.