Куда движется современная демократия? 10 книг от социолога и философа Григория Юдина
Определние, диагноз и рецепт для демократии в России и мире
Обычно в рубрике «Полезное чтение» мы просим экспертов в области образования, друзей «Цеха» и известных людей рассказать нам о нон-фикшне, который помог им в карьере, саморазвитии и самообразовании. Но в новой подборке социолог и философ Григорий Юдин не просто поделился любимыми книгами, а составил полезный список литературы для тех, кто хочет разобраться, что происходит с демократией в мире и современной России.
Современная демократия находится в интересной точке. С одной стороны, это по-прежнему безусловный стандарт для всего мира: государства могут упрекать друг друга в недемократичности, однако при этом утверждают свою приверженность демократии. С другой — перед ней встает ряд новых вызовов — резкое снижение гражданского участия, обрушение веры в представителей, усиление популистских движений и лидеров, появление электронных технологий. Как демократия будет меняться в этой ситуации? Этой теме посвящены активные дискуссии в теории демократии — области, которая привлекает всё больший интерес благодаря способности предсказывать то, что еще вчера казалось невероятным. Вот лишь несколько важных книг, которые могут дать представление об этих спорах.
Определение: что такое демократия
«Демократия: Демон и гегемон», Артемий Магун
Если вам кажется, что демократия — это выборы правителя, разделение властей или верховенство права, то лучше начать с прочтения этой книги. Здесь все эти идеи последовательно опровергаются. Артемий Магун, один из главных политических философов в России, написал о демократии небольшую карманную книгу, в которой доступно разъяснены все основные определения, систематизированы ключевые идеи и основные этапы развития демократии. Кроме того, в «Демоне и гегемоне» описаны многие внутренние противоречия, которые сегодня становятся особенно заметны. Автор предлагает свой взгляд на развитие демократии, где стимулировать демократическое участие должно государство нового типа.
The Democratic Paradox, Шанталь Муфф
Бельгийский философ Шанталь Муфф — лучший аналитик либеральной демократии. Книги Муфф предельно ясно демонстрируют, из каких элементов состоят современные либерально-демократические режимы, которые мы привыкли просто называть «демократиями». Ключевой аргумент Муфф заключается в том, что между либерализмом и демократией всегда были и сохраняются напряженные отношения. Современные политические системы возникли из непростого брака между ними, о котором мы легкомысленно забыли. Выступая с позиций «радикальной демократии», Муфф показывает, почему либерализм и демократия нередко стремятся к разным идеалам, и предлагает способы их примирить. То, что книги Муфф не переведены на русский — загадочное упущение, однако она пишет доступно, и у читателя в голове легко возникает представление об основных направлениях демократической мысли и соотношении между ними.
Диагноз: проблемы демократии сегодня
«Постдемократия», Колин Крауч
Британский социолог Колин Крауч фиксирует основные дефекты современных демократических систем: «… приверженцев демократии охватывают усталость, отчаяние и разочарование; когда заинтересованное и сильное меньшинство проявляет гораздо большую активность в попытках с выгодой для себя эксплуатировать политическую систему, нежели массы простых людей; когда политические элиты научились управлять и манипулировать народными требованиями; когда людей чуть ли не за руку тащат на избирательные участки». Звучит знакомо, не правда ли? Все эти проблемы отнюдь не являются специфически российскими; особенность стран вроде России, однако, состоит в том, что они сразу вкатились в стадию «постдемократии», быстро проскочив собственно демократический момент. Идея Крауча состоит в том, что «постдемократия» — это не то же самое, что «недемократия»: в каком-то смысле, это ещё хуже, потому что идеалы демократии здесь как будто бы реализованы, однако назвать это правление «демократическим» не поворачивается язык. Итогом становится распространение цинизма и отношение к демократической политике как к спектаклю. Крауч разбирает структурные причины такого положения дел — усиление корпораций, изменение структуры занятости, мутацию политических партий.
«Искаженная демократия. Мнение, истина и народ», Надя Урбинати
Ведущий теоретик представительной демократии Надя Урбинати выбрала для анализа современных режимов очень полезную стратегию. Она исследует, в каких направлениях идеи демократии оказались извращены. Три основных искажения, которые разбираются в этой книге — технократизм, популизм и плебисцитаризм. Все они, с точки зрения автора, начинаются с демократических устремлений, однако вскоре один из элементов демократии полностью вытесняет остальные. Для России особенно актуально разграничение между популизмом и плебисцитаризмом — двумя принципиально разными политическими логиками, которые зачастую путают. Этим разбалансированным формам, которые мучают современные политически системы, Урбинати противопоставляет свой взгляд на репрезентативную демократию, в которой ключевым является ощущение, что твоё мнение, каким бы некомпетентным оно ни было, представлено в политической системе, и ты участвуешь в управлении собственной страной.
Counter-Democracy: Politics in an Age of Distrust, Пьер Розанваллон
Ключевая идея Розанваллона — современные демократические системы переживают «кризис репрезентации». Еще не так давно казалось, что политические партии представляют в парламенте граждан-единомышленников, определяют состав правительства и контролируют исполнительную власть. Сегодня всё это звучит как наивные глупости: партии давно превратились в обслуживающие своих лидеров аппараты, идеологические различия между ними стёрлись, в парламенте они занимаются исключительно защитой или атакой на главу исполнительной власти, не имея при этом серьёзных инструментов влияния на жизнь своих избирателей. Политика пронизана глубочайшим недоверием между избирающими и избранными — это два разных класса, которые почти не пересекаются и живут в разных мирах. Что тогда остаётся от демократического каркаса? Остаётся «контрдемократия»: бдительность, изобличение, оценивание. Если мы не можем участвовать в демократическом правлении, то мы будем внимательно наблюдать за вашими делами и выплёскивать свой гнев во вспышках народной ярости. Это не приводит к реформе системы, но становится ключевым фактором современной политики. Книга Розанваллона позволяет иначе посмотреть на реальные функции привычных политических институтов и явлений — от политических кампаний до массовых беспорядков, от выборов до оппозиции.
«Против выборов», Давид ван Рейбрук
Бельгийский писатель и общественный активист Давид ван Рейбрук в своей небольшой книге ясно выразил мысль, которая объединяет многих профессиональных теоретиков демократии: главная опасность для демократии сегодня — её электорализация, то есть сведение к выборам. Мы настолько привыкли ассоциировать демократию с выборами, что нам кажется невероятным то, что они вообще не являются демократическим институтом. Это элемент аристократических и олигархических систем, известный политической теории еще с античных времен. Ван Рейбрук показывает, как вышло, что мы связали демократию с выборами на примере революций во Франции и США: там на выборах как раз те, кто не хотел допустить распространения демократии. Конечно, это не значит, что выборы и демократия несовместимы, однако заставляет задуматься о том, какие институты могут быть более демократическими. Ван Рейбрук, например, рассказывает о масштабных экспериментах по принятию политических решений группами, которые набраны из обычных граждан по жребию.
Рецепты: как эти проблемы решить
On Populist Reason, Эрнесто Лаклау
Книга аргентинца Эрнесто Лаклау уже стала и наверняка останется одним из главных текстов по политической философии XXI века. Лаклау взялся за неожиданное предприятие — политическую апологию популизма. Он искусно показывает, что расхожее представление о популизме как иррациональном, разрушительном и антидемократическом явлении, не имеет под собой оснований. Опираясь на внимательный разбор текстов консервативных авторов, ненавидящих популизм, Лаклау объясняет, что за ним стоит последовательная логика, которую мы не можем увидеть изнутри нашего ограниченного понимания политики и демократии. Кстати, «пустые лозунги», за которые так критикуют популистов, — обязательное условие существования политической жизни.
Работа Лаклау показывает, как функционируют «пустые означающие» и почему они обладают поразительной способностью запускать коллективное политическое действие. Если считать политическую эффективность критерием для оценивания трудов по политической философии, то эта книга всего за десятилетие превзошла большинство трудов последних веков. Лаклау не только предвидел взлёт популизма, когда об этом никто не говорил, но и показал, как технологии популизма могут возвращать людям веру в демократию и выигрывать выборы, внезапно меняя системы, которые складывались десятилетиями.
«Множество: Война и демократия в эпоху империи», Майкл Хардт и Антонио Негри
Итальянец Антонио Негри — ещё один политический мыслитель «прямого действия». В семидесятые годы одно его имя навевало ужас на итальянское правительство, и с тех пор этот страх вышел далеко за пределы его родины. Начав как философ труда, Негри чутко поймал политический смысл его трансформации в послевоенной Европе и вдохновил массы рабочих на принципиально новые требования. Вместе с быстрым распространением «нематериальных» форм труда, который сводится к коммуникации между людьми, как в современных «культурных индустриях», Негри одним из первых увидел фундаментальный сдвиг в устройстве современных обществ. Они рассыпались как устойчивые структуры, в которых индивиды занимали свои места в решётке «классов», «идеологий» и «систем управления». Вместе с этим стала невозможна и демократия как устойчивый режим правления — больше нет ни «демократических правителей», ни самого «народа». Из-за его спины на сцену вышли «множества», которые всегда оставались в тени современной политики. Негри лучше всех объясняет непредсказуемость и кажущуюся бесцельность современных демократических движений, которые возникают не из партий, парламентов и «мест власти», а подобно волнам приходят фактически ниоткуда.
Democracy and the Politics of the Extraordinary, Андреас Каливас
Грек Андреас Каливас также разрабатывает способность смотреть на современную демократию со стороны, и идёт ещё дальше Негри. Мы привыкли мыслить в терминах «нормальной политики», где демократия зависит от успеха тех или иных партий, политических программ или реформ, от исхода выборов и голосований в парламенте, от принимаемых законов. Однако нормальная политика — лишь часть, и не самая важная часть, политической жизни. Ключевые для политики вопросы решаются в те моменты, когда норма заканчивается, и наступает время исключения, время чрезвычайного. Именно поэтому демократические движения часто сталкиваются с тем, что противник, у которого они почти научились выигрывать в шахматы, внезапно включает «чапаева» и срывает все планы.
Понятие «чрезвычайного положения» в последнее время стало ключевым для понимания беспрецедентного расширения возможностей государства и сокращения потенциала демократических изменений. Каливас предлагает обернуть «чрезвычайное положение» в демократическую сторону и показывает, как возможны чрезвычайные демократические моменты, а главное — каким образом призрак политики чрезвычайного витает над повседневной жизнью и резко переворачивает её в неожиданный момент.
The Shadow of Unfairness: A Plebeian Theory of Liberal Democracy, Джеффри Грин
Если предыдущие авторы предлагали более или менее радикальные рецепты, то американец Джеффри Грин выбирает иную, реалистическую установку. Он сразу признаёт, что подавляющему большинству граждан либеральная демократия даже близко не даст того, на что они рассчитывают. Эти проигравшие — новые плебеи, люди второго сорта, и никаких серьёзных надежд изменить систему у них нет: вернуться к временам реального активного гражданского участия уже не удастся. Однако это не значит, что для них в системе вообще нет места. Грин углубляется в политические эмоции «плебея» и находит оправдания чертам, которые в политической теории традиционно порицались — зависти, неблагодарности, сознательному отказу от добродетельности и даже преодолению политической жизни. Базовый факт современных либеральных демократий — их лицемерие: они обещают всем равенство, но на деле воспроизводят стену между «немногими» и «многими». И если уж с этим ничего нельзя поделать, то Грин показывает, какие институты могут улучшить ситуацию — от регулярных публичных процессов над богачами и до гарантии, что плебеи имеют возможность невежливо перебивать власть имущих. Эти институты не позволят избавиться от фундаментальной нечестности современной демократии, но позволят сделать чуть полнее жизнь в тени нечестности.
Бонус
«[Про]зрение», Жозе Сарамаго
Книга португальского писателя Жозе Сарамаго — не нон-фикшн, но трудно отделаться от ощущения, что читаешь лучшую иллюстрацию кризиса современной либеральной демократии. В момент максимальной демократической апатии происходит странная вещь — граждане, словно не сговариваясь, отказываются приходить на избирательные участки. Вмиг лишившееся легитимности правительство принимает эту подрывную акцию за то, что ему привычнее всего — за заговор, в который вовлечено всё население. Но как бороться с теми, кто уклоняется от борьбы? Сарамаго ярко показывает самое важное противоречие современной демократии — в силу голосования в ней мало кто верит, и в то же время власть в ней зависит именно от голосования. Сценарий, который рисует Сарамаго — хороший стимул, чтобы задуматься о будущем демократии.
Все самое важное и интересное собираем на страницах «Цеха» в Instagram и ВКонтакте