Заграницей или за границей? Похудение или похудание? Хлебцы́ или хле́бцы? Проверьте себя

С тех пор как в жиз­ни Фа­ми­ля Ве­ли­е­ва по­явил­ся про­ект «Рус­ский как род­ной», не про­хо­дит и дня, что­бы он не по­лу­чил от чи­та­те­лей, или зна­ко­мых, или дру­зей, или даже кол­лег по те­ат­ру ка­кой-ни­будь оче­ред­ной во­прос, ка­са­ю­щий­ся рус­ско­го язы­ка, по­чти все­гда неожи­дан­ный, лю­бо­пыт­ный, тре­бу­ю­щий вдум­чи­во­го от­ве­та.

Вот, на­при­мер, на по­за­про­шлой неде­ле, под­хо­дит ко мне док­тор Ев­ге­ний Сер­ге­е­вич Дорн из че­хов­ской «Чай­ки» — в гри­мёр­ной ком­на­те во вре­мя ан­трак­та — и го­во­рит:

«Фа­миль… По­слу­шай… Меня уже дав­но тер­за­ет во­прос… — В од­ной руке он креп­ко сжи­ма­ет ко­рич­не­вую шля­пу, в дру­гой — вра­чеб­ный сак­во­яж. На­пря­жён. Ре­ши­те­лен. Вид и тон это­го круп­но­го ар­ти­ста не вну­ша­ют спо­кой­ствия. Я вы­прям­ля­юсь в ожи­да­нии во­про­са. Так… Где я на­пор­та­чил? Чем ви­но­ват? — По­слу­шай, Фа­миль… Гла­гол по­бе­дить… А по­че­му нель­зя ска­зать по­бе­дю?.. Или по­бе­жу?.. Нет, я знаю, как надо: одер­жу по­бе­ду или, там, вы­иг­раю… Но по­че­му нель­зя ска­зать по­бе­дю?..»

Я, чест­ное сло­во, ки­нул­ся бы об­нять док­то­ра, если бы он не был в эту ми­ну­ту так креп­ко и хму­ро со­сре­до­то­чен на за­ни­ма­ю­щем его во­про­се:

«Нет, ну всё-таки… По­че­му нель­зя ска­зать по­бе­дю?.. Что за за­прет?..»

Обо­жаю!

Если б вы зна­ли, как я обо­жаю эти во­про­сы, спи­сок ко­то­рых в за­мет­ках ай­фо­на рас­тёт быст­рее, чем я успе­ваю от­ве­тить. Как же они меня вдох­нов­ля­ют! Пе­ре­чи­ты­вая их, я осо­знаю, что по­иск темы для но­вой ко­лон­ки для меня как ав­то­ра от­ныне сча́ст­ли­во не су­ще­ству­ет.

С от­ве­та на пер­вый — уже за­яв­лен­ный — во­прос я и нач­ну се­го­дняш­нюю ко­лон­ку.

По­че­му нель­зя ска­зать по­бе­дю?

«“We shall over­come, we shall over­come…» — сно­ва по­ти­хонь­ку на­пе­вал Се­рё­жа Ла­чу­гин, вспо­ми­ная ту ле­нин­град­скую ночь сей­час в си­бир­ской тай­ге, от­де­лён­ной та­ким огром­ным рас­сто­я­ни­ем от его дет­ства. Оно, это недав­нее дет­ство, ка­за­лось да­лё­ким про­шлым. «А ведь по-рус­ски нель­зя ска­зать от пер­во­го лица един­ствен­но­го чис­ла: «Я по­бе­жу…» или «Я по­бе­дю…»», — по­ду­мал Се­рё­жа. — Грам­ма­ти­ка со­про­тив­ля­ет­ся. Мо­жет быть, од­но­му во­об­ще по­бе­дить невоз­мож­но? Толь­ко всем вме­сте» [Ев­ге­ний Ев­ту­шен­ко. Ягод­ные ме­ста (1982)].

На са­мом деле со­про­тив­ля­ет­ся во­все не грам­ма­ти­ка. По­чи­нить — по­чи­ню, по­са­дить — по­са­жу, по­дой­ти — по­дой­ду. Грам­ма­ти­ка как раз го­во­рит: «Доб­ро! По­бе­дю, по­бе­жу, по­беж­ду! Вы­би­рай что хо­чешь!» Со­про­тив­ля­ет­ся ли­те­ра­тур­ная нор­ма: «Нет. Нель­зя. Это непра­виль­но. Нехо­ро­шо». — «По­че­му непра­виль­но? По­че­му нехо­ро­шо?» — «А вот про­сто нехо­ро­шо, и всё. Небла­го­звуч­но. Луч­ше го­во­ри­те: одер­жу по­бе­ду, смо­гу по­бе­дить».

Внят­но­го от­ве­та, к со­жа­ле­нию, нет — во вся­ком слу­чае, я его не на­шёл, — есть лишь гро­мозд­кий линг­ви­сти­че­ский тер­мин для опи­са­ния су­ще­ству­ю­ще­го фак­та. Яв­ле­ние, при ко­то­ром опре­де­лён­ные фор­мы неко­то­рых слов (по­бе­дить — по­бе­жу, очу­тить­ся — очу­чусь, убе­дить — убе­жу) по­тен­ци­аль­но воз­мож­ны, но не до­пус­ка­ют­ся в си­сте­ме язы­ка, на­зы­ва­ет­ся непол­но­той (де­фект­но­стью) сло­во­из­ме­ни­тель­ной па­ра­диг­мы.

Впро­чем, Л. Н. Тол­стой в пись­ме П. М. Тре­тья­ко­ву от 16 июля 1894 г. пи­шет вот так: «Ну, да я знаю, что я не убе­жу вас, да это и не нуж­но», то есть плю­ет, как ви­ди­те, на непол­но­ту (де­фект­ность) сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ной па­ра­диг­мы. Мо­жет, и нам мож­но? Или что поз­во­ле­но Юпи­те­ру, то не поз­во­ле­но быку?

По­ху­де­ние или по­ху­да­ние? Как пра­виль­но?

Эти сло­ва про­ис­хо­дят от раз­ных гла­го­лов. По­ху­де­ние — от гла­го­ла по­ху­деть, по­ху­да­ние — от гла­го­ла по­ху­дать.

Гла­гол по­ху­деть сти­ли­сти­че­ски ней­тра­лен, чего не ска­жешь о гла­го­ле по­ху­дать.

По­ху­дать ис­поль­зу­ет­ся либо как про­сто­реч­ный си­ни­но­ним по­ху­деть, либо в том слу­чае, ко­гда речь о бо­лез­нен­ной по­те­ре веса:

«На что вы по­хо­жи ста­ли? По­ху­да­ли, не пьё­те, не ку­ша­е­те, не спи­те, а одно толь­ко и де­ла­е­те, что каш­ля­е­те…» [А. П. Че­хов. Без­от­цов­щи­на (1878)].

Та­ким об­ра­зом, сти­ли­сти­че­ски ней­траль­ным бу­дет су­ще­стви­тель­ное по­ху­де­ние, сло­во по­ху­да­ние име­ет рез­кий раз­го­вор­ный от­те­нок или на­ме­ка­ет на нездо­ро­вое сни­же­ние веса.

«Как врач и как муж­чи­на, я тебе ска­жу, Рим­моч­ка, с пол­ной от­вет­ствен­но­стью: вся­кий ор­ган от упраж­не­ния рас­тёт, а не умень­ша­ет­ся. Ни­кто ещё не ху­дел от бега. От бега толь­ко по­те­ли. А что­бы по­ху­деть, надо, ми­лень­кая, хлеб­ца не есть, от этой кар­то­шеч­ки, ко­то­рую ты по­жи­ра­ешь, от­ка­зать­ся. — За все­об­щее по­ху­де­ние! — под­нял­ся с рюм­кой в руке ко­ро­тень­кий сто­ки­ло­грам­мо­вый Дра­го­мир Пе­наль­тич, поэт серб­ско­го про­ис­хож­де­ния. Все за­сме­я­лись и вы­пи­ли. Под кар­тош­ку со шпро­та­ми хо­ро­шо по­шёл раз­го­вор о го­ло­да­нии» [Сер­гей Юр­ский. На да­чах (1974-1983)].

Хлеб­цы́ или хле́бцы? Как пра­виль­но?

«Спра­ши­ваю в ма­га­зине: „У вас есть греч­не­вые хле́бцы?“ — „Что?“ — „Греч­не­вые хле́бцы? Ри­со­вые вижу, а греч­не­вых нет“. — „А-а-а… Хлеб­цы-ы́-ы!.. По­ня­ла. Нету“. Да уж… Меня, ду­ра­лея, рань­ше ис­прав­ля­ли так толь­ко в ко­фей­нях: „Ла́тте, по­жа­луй­ста, с со­бой“. — „Ммм… — Снис­хо­ди­тель­ная улыб­ка. — Что-ни­будь ещё, кро­ме лат­те́?“ — „Нет, спа­си­бо, толь­ко ла́тте!“ Те­перь за ор­фо­эпи­че­ский лик­без взял­ся и но­вый про­дук­то­вый под до­мом».

Это мой пост в фейс­бу­ке от 5 ап­ре­ля 2019 г. За пол­го­да ни­че­го не из­ме­ни­лось, про­сто те­перь я ста­ра­юсь по­ку­пать хле́бцы мол­ча. Если нет на при­лав­ке, нече­го и спра­ши­вать, зна­чит, их нет.

Пра­виль­но, в об­щем, го­во­рить хле́бцы, один хле́бец. Но вы ко­гда-ни­будь слы­ша­ли, что­бы так го­во­ри­ли, ну вот чест­но? Я — нет. Толь­ко от са­мо­го себя… Все осталь­ные го­во­рят хлеб­цы́, хле­бе́ц, и, чует моё серд­це, нор­ма не вы­дер­жит и таки па­дёт.

Пара оч­ков? Пара брюк? Так мож­но го­во­рить?

Мож­но всё, прав­да, это не со­всем пра­виль­но.

Сло­во пара ис­поль­зу­ет­ся для обо­зна­че­ния двух од­но­род­ных или оди­на­ко­вых пред­ме­тов, упо­треб­ля­е­мых вме­сте и со­став­ля­ю­щих одно це­лое: пара чу­лок, пара нос­ков, пара бо­ти­нок.

Од­на­ко в раз­го­вор­ной речи сло­вом пара на­зы­ва­ют так­же один пред­мет, со­сто­я­щий из двух оди­на­ко­вых, со­еди­нён­ных вме­сте ча­стей: пара брюк, пара тру­сов, пара шта­нов, пара нож­ниц, пара оч­ков.

Это всё воз­мож­но в раз­го­вор­ной речи, но, стро­го го­во­ря, непра­виль­но. К тому же сло­во­со­че­та­ние пара брюк мо­жет вве­сти в за­блуж­де­ние. О ка­ком ко­ли­че­стве пред­ме­тов речь? Об од­ном или двух?

По­это­му луч­ше го­во­рить одни брю­ки, одни очки и, со­от­вет­ствен­но, двое брюк, трое брюк, двое оч­ков, трое оч­ков и т. д.

«И одеть­ся ему было не во что: один виц­мун­дир и двое брюк, из ко­то­рых одни нан­ко­вые для лета, ― вот весь его гар­де­роб» [И. А. Гон­ча­ров. Об­рыв (1869)].

За гра­ни­цей или за­гра­ни­цей? Раз­дель­но или слит­но? Как пра­виль­но?

Пе­ред нами две раз­ные ча­сти речи.

За гра­ни­цей — это на­ре­чие, ко­то­рое об­ра­зо­ва­лось от су­ще­стви­тель­но­го гра­ни­ца в тво­ри­тель­ном па­де­же с пред­ло­гом за. На­ре­чие это ис­поль­зу­ет­ся в зна­че­нии ‘за ру­бе­жом, в ино­стран­ных го­су­дар­ствах, за пре­де­ла­ми ро­ди­ны’, пи­шет­ся раз­дель­но, от­ве­ча­ет на во­прос где? и вы­пол­ня­ет в пред­ло­же­нии функ­цию об­сто­я­тель­ства.

«Чего я там не ви­дел, — ска­зал раз­вед­чик, — по­еду в Сык­тыв­кар. — Ну, как хо­чешь. Мо­жет, ты и прав. Во-пер­вых, ты, брат, лы­со­ва­тый и по­то­му не мо­жешь вполне до­стой­но пред­став­лять наш на­род за гра­ни­цей. Ещё, чего доб­ро­го, по­ду­ма­ют, что в СССР все лы­сые. К тому же язы­ков, поди, не зна­ешь. А ведь они там, как сбе­сив­ши, все не по-рус­ски шпа­рят [Сер­гей До­вла­тов. Ослик дол­жен быть ху­дым (Сен­ти­мен­таль­ный де­тек­тив) (1980)].

А вот за­гра­ни­ца — это су­ще­стви­тель­ное, об­ра­зо­ван­ное от ис­ход­но­го сло­ва гра­ни­ца при­со­еди­не­ни­ем при­став­ки за-, ис­поль­зу­ет­ся в зна­че­нии ‘ино­стран­ные го­су­дар­ства, чу­жие стра­ны’, от­ве­ча­ет на во­про­сы что? чего? чему? и т. д., в пред­ло­же­нии вы­сту­па­ет в ка­че­стве под­ле­жа­ще­го или до­пол­не­ния.

«Мне один док­тор всё объ­яс­нил, — про­дол­жал Остап, — за­гра­ни­ца — это миф о за­гроб­ной жиз­ни» [Илья Ильф, Ев­ге­ний Пет­ров. Зо­ло­той те­лё­нок (1931)].

«На пло­щад­ке сто­я­ли ка­кие-то лич­но­сти, ко­то­рые, по-ви­ди­мо­му, не прочь были за­вя­зать раз­го­вор. Что­бы по­ста­вить их на ме­сто, Жан на­чал го­во­рить о за­гра­ни­це. Они сра­зу по­ня­ли, кто пе­ред ними, и за­мол­ча­ли» [Н. А. Тэф­фи. Из ве­сен­не­го днев­ни­ка (1910)].

А вот су­ще­стви­тель­ное за­гра­ни­ца в тво­ри­тель­ном па­де­же:

«Ведь и для нас всех в СССР дол­гое вре­мя Гру­зия и была этой един­ствен­ной за­гра­ни­цей, для по­этов осо­бен­но» [Ан­дрей Би­тов. Пуш­кин ― рус­ский ев­ро­пе­ец (1991)].

В ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ре до­воль­но ча­сто мож­но встре­тить слит­ное на­пи­са­ние на­ре­чия за гра­ни­цей, од­на­ко это не со­от­вет­ству­ет со­вре­мен­ной ор­фо­гра­фи­че­ской нор­ме.

…

На се­го­дня всё. Сле­ду­ю­щая ко­лон­ка — ещё пять тем. Буду рад ва­шим но­вым во­про­сам.