Всех бесит фраза про «вторую половинку». Кажется, что ее выдумали в редакции какого-то дешевого таблоида, а потом она ушла в народ. На самом деле, винить стоит философа Платона. Публикуем краткий пересказ диалога «Пир» из книги Дамоны Хоффман «К черту сказки» (издательство «Альпина паблишер»).
Жил‐был на свете очень терпеливый человек. Фея‐крестная сказала ему, что когда‐нибудь явится мифическое создание, именуемое второй половинкой. Они встретятся и будут жить долго и счастливо. Но в конце концов человек задумался: а когда, собственно, случится это «когда‐нибудь»? В старости? Когда отвергнет всех потенциальных партнеров в ожидании «того самого»? Волшебство развеялось — и вот он сидит в окружении крыс и тыкв, костеря на чем свет стоит свою фею с ее бракованными чарами.
Если бы мне давали по десять центов каждый раз, когда очередной клиент заводит шарманку про поиски второй половинки, я бы уже накопила сотню баксов, не меньше. На безбедную старость, конечно, не хватит, так что вместо того, чтобы уповать на божественное вмешательство, которое якобы принесет моим подопечным успех на любовном фронте, я задалась вопросом: а откуда вообще взялся этот миф о второй половинке?
История о второй половинке
Бабушка умерла, когда мне было двадцать четыре. В некоторых семьях по наследству передают материальные ценности, но жизнь в семье иммигрантов во время Великой депрессии превратила мою бабулю в законченную скрягу. Она пользовалась многоразовыми пакетами для продуктов задолго до того, как это вошло в моду, и отправляла меня с пригоршней скидочных купонов в три разных магазина, лишь бы сэкономить лишний доллар.
Будучи единственной внучкой, после ее кончины я унаследовала шкатулку с драгоценностями. Вернее, для драгоценностей: как несложно догадаться, самую ценную вещицу из шкатулки можно было бы сдать в комиссионку долларов за семь. Но я искала настоящие сокровища в куче оставшегося после нее добра: многочисленные книги с подробными заметками, старательно выведенными на полях аккуратным бабушкиным почерком. Больше всего я дорожила ее пятитомником по философии. Благодаря ему я впервые познакомилась с Платоном.
Изучая «Государство» Платона, я видела, что бабуля тоже сражалась с устаревшими общественными установками. В ее рукописных заметках — например, «женщины должны быть равны мужчинам» — сквозил опыт женщины, которой судьба отвела всего две роли: учительницы и матери. На этих исписанных книжных полях, где бабушка размышляла о своих истинах, проступал блеск ее недюжинного ума.
Благодаря «Государству» и бабушкиным заметкам я открыла для себя «Пир» Платона, где, по мнению многих ученых, впервые всплывает концепция вторых половинок. Читая его, я почти физически ощущала, как проступают между строк бабушкины мысли.
Пир в те времена был излюбленным аристократическим развлечением, сочетавшим в себе поедание яств, обильные возлияния и бесконечные рассуждения о жизни. В своем «Пире» Платон воображает одно из таких собраний, где видные мужи эпохи, включая знаменитого драматурга Аристофана и реального наставника Платона Сократа, поочередно произносят восхваления Эроту — богу любви и желания.
В речи Аристофана впервые прозвучала мысль о том, что изначально люди бывали трех видов: мужчина‐мужчина, женщина‐женщина и третий тип, объединявший в себе оба пола. У этих созданий было по четыре руки и четыре ноги, а еще они были абсолютно круглыми, будучи потомками Солнца, Земли и Луны. Они сделались столь могущественны, что боги забеспокоились, как бы эти существа их не победили и не свергли. Тогда Зевс придумал план: разрубить каждое существо пополам и заново слепить их в привычную нам человеческую форму: отныне они были обречены на бесконечные поиски своей второй половины. «Они обнимались, сплетались и, страстно желая срастись, умирали от голода и вообще от бездействия, потому что ничего не хотели делать порознь», — провозглашает Аристофан. И далее: «Вот с каких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу» (Пер. С. Апта).
Философы полагают, что Платон задумывал свой труд как сатиру, но простые смертные подхватили нехитрую мысль о поиске второй половинки и начали носиться с ней как курица с яйцом. Изначальный замысел затерялся, миф был создан — и идея родственной души разлетелась по нашей культуре со скоростью лесного пожара. Мы, по сути, переживаем процесс мемификации платоновского «Пира».
Главная проблема с мифом о второй половинке заключается вот в чем: если ваша печальная, одинокая, разделенная надвое тушка просто бесцельно шатается по земле в поисках единственной и неповторимой космической связи, это избавляет вас от необходимости прилагать хоть какие‐то усилия, чтобы притянуть к себе искомую вторую половинку. Вы просто играете по правилам судьбы: либо вам на роду написано воссоединиться, либо… нет. Для древнегреческой литературы это, может, красиво и поэтично, но давайте начистоту: как, скажите на милость, нам может быть «предназначен» один‐единственный человек на планете, где живет восемь миллиардов людей?
И все же стратегия поиска второй половинки до сих пор превалирует у большинства пользователей сайтов знакомств и дейтинговых приложений. Один из вопросов для подбора пары на OkCupid звучит так: «Стоит ли ждать свою вторую половинку?» Около 90% респондентов отвечают на него утвердительно. Я наблюдаю схожие настроения среди моих слушателей, клиентов и участников других исследований. Что это означает? Большинство людей верят, что где‐то бродит человек, «предназначенный» именно им. Человек, который идеально подойдет к ним, как кусочек пазла к кусочку пазла. Иголка в стоге сена размером с планету. Тот, кто удовлетворит все ваши потребности и станет вашим зеркальным отражением, гарантируя отношения без малейшего намека на разногласия. И вы просто должны сидеть и ждать встречи друг с другом, чтобы снова стать единым целым.
Платоновский «Пир» — это еще и колыбель термина «платоническая любовь». Который мы, конечно же, тоже извратили до неузнаваемости за минувшие годы. Платон почитал высшей любовью любовь к истине. В речи Сократа в «Пире» говорится, что наши самые глубокие отношения научат нас видеть красоту в мире, сподвигнут стать добродетельнее и откроют истинный смысл жизни. Любовь представлялась Платону лестницей, которая начинается с физического влечения, но затем перерастает во что‐то более глубокое: в познание души и сокровенной истины. Таким образом, платоническая любовь — это не просто любовь без секса, а любовь, которая выходит за пределы сексуальной связи, даруя более глубокое понимание себя и своего места в мире.
Как бы романтично ни звучала сама идея второй половинки, погоня за этим идеалом неизбежно обрекает вас на мышление в парадигме дефицита. Если для вас «предназначен» один‐единственный подходящий человек, ваш выбор всегда будет казаться ограниченным, и даже если вы встретите кого‐то чудесного, в голове вечно будет теплиться сомнение: «А вдруг это все‐таки не „тот самый“?» Сменив точку отсчета, вы повысите шансы найти любовь и удержать ее. И, что еще лучше, вы сумеете понять себя и разберетесь со своим местом в мире.
Если вы состоите в отношениях с замечательным человеком, но вас мучают сомнения, действительно ли это ваша вторая половинка, — вам, возможно, никогда не удастся полностью посвятить себя совместному преодолению сложных периодов с этим партнером. Захотите ли вы пробиваться через все трудности к тем глубоким отношениям, которые ждут вас по ту сторону иллюзорного совершенства?
Когда я участвовала в телешоу #BlackLove, кто‐то спросил у нас с моим соведущим Джеком Дэниелсом, верим ли мы, что существуют вторые половинки. Мы оба были счастливы в браке, оба работали в сфере отношений (он — психотерапевт), и публика ахнула от неожиданности, когда я мгновенно выпалила «нет», а он столь же молниеносно ответил «да». Люди обычно удивляются, узнав, что я не верю во вторые половинки, — ведь мы с мужем так долго вместе. Забавный факт: мистер Хоффман тоже не верит.
Мы считаем, что для каждого существует множество потенциально подходящих партнеров, но вы сами делаете человека своей родственной душой каждый день, когда решаете продолжать узнавать друг друга и врастать в свои отношения. Мой муж — невероятно удачный выбор для меня, и за годы семейной жизни наша совместимость только увеличилась, — но сначала для меня это было не так очевидно.
Почувствовала ли я мгновенное притяжение к нему? Да нет, не сказала бы. Хотя он сразу показался мне симпатичным, разве что слишком чопорным, на мой вкус. Но симпатичным. Знала ли я всю его подноготную? Нет, но его глубина и ум меня заинтриговали, и мне захотелось узнать о нем побольше. Было ли мне с первого взгляда ясно, что нам суждено быть вместе? Ни в коем случае, хотя моя соседка по комнате заявила мне, что он — совершенно точно мой «тот самый», уже после нашего третьего свидания (хотя я до сих пор ума не приложу, как она это поняла задолго до меня; наверное, просто угадала).
Все потому, что мне понадобилось несколько лет, чтобы определить, подходим ли мы друг другу по четырем опорам: целям, ценностям, общению и доверию. С самого начала у нас были общие ценности и цели на будущее. Затем мы обнаружили, что у нас совершенно разные, но притом совместимые стили общения. Однако, будучи ребенком разведенных родителей, я не могла похвастаться природной склонностью к доверию. Нам обоим пришлось поработать над этой опорой.
Чем дольше мы встречались, тем яснее становилось, что наши четыре опоры совпадают. Когда он сделал мне предложение, что я могла ответить? «Конечно, да!» Он вел меня к моей истине. Это и платоническая, и романтическая любовь одновременно.
