Традиционным вузам из-за коронавируса пришлось перейти на виртуальное обучение. Хотя студенты и покинули университетские стены, образовательный процесс не прекратился. В таком случае у многих возник вопрос: так ли важно ходить в лекционные залы и учебные аудитории? И в чем смысл традиционного обучения, если даже Google и Apple уже не просят у будущих работников показать диплом из престижного колледжа или университета? Пересказываем эссе преподавателя информационных технологий и маркетинга из Университета Карнеги-Меллона Майкла Смита.
После того как мир столкнулся с пандемией коронавируса, миллионы студентов по всему миру покинули стены университетов и колледжей и продолжили слушать онлайн-лекции и посещать виртуальные семинары из дома. Цена за обучение при этом не снизилась. Считают ли студенты, что их будущий диплом стоит тех денег, которые приходится тратить на образование, теперь — когда приходится обучаться удаленно?
Такой вопрос The Wall Street Journal задал своим читателям в апреле. Один из респондентов остроумно ответил: «Заплатили бы вы $75 тысяч за места в первом ряду на Бейонсе, чтобы вместо этого получить стрим концерта?» Другой студент сравнил высшее образование с премиум-пакетом кабельного телевидения, раздражающе дорогим удовольствием, без которого большинство людей может обойтись. «Просто дайте мне базовый пакет», — сказал он.
Майкл Смит неоднозначно относится к этим настроениям. Как отец ребенка студенческого возраста, он симпатизирует им. Как преподаватель, он находит их пугающими, но в то же время — вдохновляющими.
Почему пугающими? Потому что Смит, который изучает, как технологии меняют мир, беспокоится, что перемены, ожидающие высшее образование, могут быть не менее болезненны, чем те, с которыми столкнулась, например, индустрия развлечений.
На протяжении XX века эта сфера сохраняла необычайную стабильность, несмотря на появление новых технологий, менявших способ производства, распространения и потребления кино, телевидения, музыки и книг. Однако эта стабильность привела к чрезмерной самоуверенности, завышенным ценам и слишком сильной привязанности к традиционным бизнес-моделям.
Проблемы возникли в начале XXI века, когда стали появляться стартапы, использующие цифровые технологии. Руководители крупных компаний не стали даже рассматривать новичков на рынке развлечений как конкурентов. Netflix для них был всего лишь «еще одним телеканалом, не альтернативой». YouTube? Ни один уважающий себя артист не будет использовать DIY-платформу, чтобы построить карьеру. В 1997 году, когда один крупный предприниматель из музыкального бизнеса послушал песни в MP3-формате, он отказался поверить, что кто-то променяет качественный звук CD-проигрывателей на удобство MP3-плееров. «Никто не будет слушать это дерьмо». А глава телеканала Fox в 2013 году высказался так: «Люди сначала откажутся от еды и крыши над головой, и только потом от телевизора».
Так или иначе, с 1999 по 2009 год прибыль музыкального бизнеса упала на 50 процентов. С 2014 по 2019 год 16 миллионов американских семей отказались от подписки на кабельное телевидение.
Подобные изменения, по мнению, Смита происходят сегодня и в высшем образовании. Университеты существуют столетиями. Эта устойчивость привела к излишней уверенности в своей значимости, завышенным ценам и приверженности к традиционным бизнес-моделям. Такие сервисы, как Khan Academy, Kaggle и edX, в глазах университетских преподавателей — всего лишь жалкая замена «настоящего» образования. Преподаватели не могут представить, что студенты когда-то променяют привилегию слушать лекции лучших умов планеты на самообразование. Мысль о том, что крупные работодатели будут нанимать людей без престижного диплома, кажется им смешной. Однако пришло время изменить свое отношение, считает Смит.
Когда технологические изменения в индустрии развлечений привели к значительному увеличению количества и доступности контента в сети, потребители стали задавать вопросы вроде: «А зачем мне платить за кабельное телевидение, если так много фильмов и шоу теперь доступны по меньшей цене и в более удобных форматах в интернете?»
Вход в лекционные залы, близость к лучшим знатокам мира и возможность получить диплом на протяжении полутысячи лет были доступны лишь немногим. Когда около десяти лет назад в сети стали массово появляться онлайн-курсы, доступные всем, у кого есть интернет, университеты посмотрели на это новшество сквозь пальцы. Виртуальное обучение на момент своего зарождения было любительским, низкокачественным и совсем далеким от профессиональных университетских программ. Однако за последние десять лет технологии значительно усовершенствовались.
Без сомнения, онлайн-платформы не смогут заменить жизнь в кампусе и атмосферу лекционных аудиторий и коридоров, считает Смит, но они могут выполнить ключевую задачу образования — давать знания — не хуже университетов. При этом онлайн-курсы доступны гораздо большему количеству студентов — всех возрастов, любого экономического положения и за гораздо меньшую цену.
Более того, крупные компании вроде Google, Apple, IBM и Ernst & Young перестали требовать от кандидатов на работу дипломы традиционных университетов — даже на некоторых позициях, требующих самой высокой квалификации. Им нужно только, чтобы вы подтвердили свои навыки.
Из-за этого в цепи обратной связи между студентами, бизнесом и учебными заведениями появляются бреши. Прежде студенты платили большие деньги, чтобы учиться у лучших преподавателей в лучших колледжах и университетах и получать предложения о работе от лучших работодателей. Преподаватели стремились работать в университетах с самыми способными студентами. Компании искали будущих в работников в самых престижных учебных заведениях. Прямо сейчас мы видим, как технологии разрушают каждое звено этой цепи.
О чем стоит задуматься преподавателям в сложившейся ситуации? Смит считает, что сейчас им самое время понять, насколько хорошо они выполняют свою работу. Говоря экономическим языком, выяснить, каково их ценностное предложение. Хотя новые технологии не изменят целей обучения, сам образовательный процесс несомненно будет меняться, и этот процесс будет болезненным. Однако какими пугающими эти изменения ни были бы, Смит уверен, что в конце концов они приведут к улучшениям.
Какова главная цель высшего образования? Вот вопрос, на который университетские сотрудники должны ответить прямо сейчас. По мнению Смита, ответ прост: работники просвещения должны стремиться создавать для как можно большего числа студентов возможность исследовать, развивать и использовать свои таланты, чтобы менять мир.
Что, если благодаря новым технологиям университеты лучше поймут бэкграунд своих студентов, их цели и подходы к обучению — и в результате смогут обеспечить учащихся учебным материалом, подобранным под их уникальные требования? Что, если университеты начнут уделять больше внимания популярным онлайн-платформам, которые позволяют учиться когда угодно, где угодно и чему угодно? Что, если цифровое обучение поможет радикально снизить цену на высшее образование? Быть может, тогда университеты оценят по достоинству вклад тех, кто не вписывался в прежнюю образовательную модель.
Конечно, Бродвей и другие театры по-прежнему существуют, но сегодня они превратились в роскошь и утратили ту культурную значимость, какой обладали прежде. Тем не менее, хотя из-за технологий развлечения теперь достигают публики иным способом, основная миссия индустрии осталась прежней. Вместо того, чтобы уничтожить телевидение, кино и книги, новые технологии привели к невероятному подъему творчества, а способы его распространения стали более удобными, персонализированными и интерактивными. Благодаря появлению цифровых технологий мы, возможно, живем в золотой век развлечений.
Хотим мы этого или нет, большие перемены ждут и высшее образование. Вместо того, чтобы не обращать на них внимания или отрицать, что они уже происходят, университетам стоит принять их. Сегодня у нас есть шанс переизобрести нашу давно устаревшую образовательную модель. Если мы все сделаем правильно, возможно, не за горами — золотой век образования.
Все самое интересное в пределах вашей ленты — на странице «Цеха» ВКонтакте