1999 год оказался невероятно богат на громкие кинопремьеры — именно тогда вышли «Звездные Войны: Эпизод I», «Бойцовский клуб», «Девственницы-самоубийцы», «Красота по-американски», «Матрица» и многие другие культовые фильмы. В своей книге «Лучший год в истории кино» (издательства Individuum) журналист Брайан Рафтери постарался объяснить этот феномен и поговорил с десятками причастных к кинопроизводству. «Цех» публикует фрагмент про «Матрицу» Ланы и Лилли Вачовски из главы «Ух ты».
В месяцы, предшествовавшие премьере странной сай-фай-сказки Вачовски, Warner Bros. всерьез беспокоились об одном — о «Скрытой угрозе». Первый за более чем 15 лет фильм «Звездных войн» должен был выйти летом 1999-го — как раз в то самое время, когда Уорнеры планировали запустить «Матрицу». Но визуально насыщенные киберприключения с рейтингом R были обречены оказаться раздавленными «Скрытой угрозой»: она возвышалась над схваткой, словно многомиллионная Звезда Смерти. Студия торопила Вачовски с постпродакшном, чтобы «Матрица» была готова к весне, выслав дополнительные 4 миллиона долларов на то, чтобы ускорить процесс.
В остальном же студия все охотнее верила в свое более чем 60-миллионное капиталовложение. После одного из успешных тестовых показов «Матрицы» творческую группу фильма пригласили на встречу с сопредседателями Бобом Дэйли, Терри Семелом и множеством других высокопоставленных лиц. «Терри сказал: „Мы влюблены в этот фильм“, — вспоминает монтажер Зак Стэнберг. — Их единственное замечание: убрать что-то около десяти минут. Мы убрали пять с половиной, и они даже не стали заверять финальный монтаж». На той же встрече после показа Семел предсказывал, что фильм «заработает кучу денег». Но, как говорит Стэнберг, подход студии был продиктован не одной только прибылью. «Как по мне, „Матрица“ была студийной версией авторского фильма. На студии с ней обходились почти так же, как когда-то Warner Bros. вела себя со Стэнли Кубриком: они слали ему деньги и держались в сторонке».
И это стало очевидным сразу же после запуска фильма в прокат 31 марта 1999 года. Стартовав вечером в среду — в целях заполучить зрителей, отдыхающих на Пасху, — «Матрица» собрала около 37 миллионов долларов в первые пять дней, что тут же возродило карьеру Ривза как актера первого плана. Но что особенно важно, с момента выхода «Матрица» породила бессчетные обсуждения в фойе кинотеатров о скрытых смыслах фильма — обсуждения, которые затем вылились в месяцы и годы обсуждений в интернете. Для некоторых фильм был просто головокружительным боевиком, который кончался невероятной, вышибающей дух сценой с Ривзом, облаченным в черный плащ и темные очки, пролетающим по небу под праведный рев «Wake Up» («Проснись») группы Rage Against the Machine.
Но для других «Матрица» сама по себе стала призывом проснуться — для тех, кто пытался справиться с чувством замешательства и беспокойством, которые стали преобладать к концу девяностых, — в момент, когда все шло слишком уж благополучно. «То десятилетие было таким сытым, — говорит Маттис, давний менеджер Вачовски. — Фондовый рынок был на высоте, люди делали деньги. Но была и соринка в глазу у разума: ощущалось что-то не то. Посреди всего этого довольства люди начали думать: „Чего-то здесь недостает“».
«Матрица» подтолкнула зрителя создать свой замедленный и всеведущий, как «время пули», взгляд на мир вокруг. Кто управляет моей жизнью? Счастлив ли я или на радость мне меня отвлекают? Существую ли я вообще? Подобная экзистенциальная турбулентность не была чертой одних лишь девяностых. Но в это десятилетие она укрепилась благодаря технологиям, которые теперь так умело умиротворяли — и контролировали нас. Когда Вачовски начинали писать «Матрицу», коммерческий интернет был все еще молод и кряхтел модемами. К моменту выхода фильма более четверти домовладений в США имели доступ в сеть — и цифра эта стремительно росла в последующие годы. Домашние компьютеры, когда-то применявшиеся для обработки текстов, хранения рецептов и игры в «Орегонскую Тропу» (Образовательная компьютерная игра, созданная в 1971 году. Наиболее известна графическая версия игры 1985 года, выпущенная для компьютеров Apple II. — Прим. пер.), теперь позволяли участвовать в интернет-конференциях, многопользовательских играх, пестреющих аватарками форумах, дискуссиях в комментариях и прочих времязатратных радостях. (Вскоре прибавились бессчетные часы бесплатной музыки — в июне 1999-го был открыт Napster, сайт по обмену песнями, запущенный студентом по имени Шон Фэннинг, большим любителем «Матрицы».) Когда превратившийся из хакера в героя Нео описывает свое вхождение в «мир, где все возможно», он говорит за воодушевленное поколение дивного нового сетевого мира. «„Матрица“ опередила время на 10 лет», — говорит режиссер «Беги, Лола, Беги» Том Тыквер, который считает фильм первым по-настоящему отразившим то, как мир онлайна становился «нашим вторым домом».
Но это погружение в цифровую нирвану наступило со всевозможными побочными эффектами: уничтожающими систему вирусами, зарождающейся болезнью под названием «интернет-зависимость» и ранней паникой перед проблемой 2000 года. К концу XX столетия устоялось мнение, что машины могут нас превзойти. Этот посыл десятилетиями двигал вперед фантастические фильмы — от «2001: Космическая одиссея» до «Терминатора». Правда, теперь было ощущение, что и в реальном мире человечество теряет бразды. В 1996-м и 1997-м легендарный шахматист Гарри Каспаров сразился с Deep Blue, созданным IBM суперкомпьютером, в серии матчей, которые расценивались как титульный бой «человека против машины». «Я — человек, — заявил разочарованный Каспаров после поражения в одной из игр. — Когда я вижу то, чего не в силах понять, я испытываю ужас».
Не одна «Матрица» питала этот страх — еще пара фильмов, предостерегающих от опасностей будущего, вышла всего спустя недели. В «Экзистенции», написанной и поставленной маниакальным гением Дэвидом Кроненбергом, Дженнифер Джейсон Ли играла известного дизайнера видеоигр, последнее творение которой погружает игроков в фальшивый мир так убедительно, что сама она становится мишенью для террористов — защитников реальности. А в отсылающем к «Бегущему по лезвию» «Тринадцатом этаже» любителей острых ощущений перевозят в выдуманный Лос-Анджелес 1930-го: путешествие, которое неизбежно приводит к настоящим безумствам и убийствам.
Оба фильма ведут зрителя вниз по кроличьей норе виртуальной реальности. Однако их затмили убедительные ужасы «Матрицы» — и ее же потенциал к раскрепощению. Это фильм, в котором машины держат людей в приятном трансе, втайне высасывая из них само их существо («Бойся будущего», как сообщал один из первых слоганов «Матрицы»). Но также он предлагает Нео — и зрителям — путь борьбы: обнажающую правду красную таблетку. В мире Вачовски таблетка расширяет сознание Нео и помогает ему увидеть антиутопическую реальность, замаскированную Матрицей, тем самым направляя его на более широкий и смутный поиск свободы.
«В нашем мире Матрица — повсюду, — говорила Лана Вачовски. — Люди привыкают думать так, как им навязали, не пытаясь дойти до всего своим умом. Свободомыслящие люди — это те, кто подвергает сомнению любого рода Матрицу: любую систему взглядов или убеждений — политических ли, религиозных или философских».
Реальность была прямо перед вами — стоило только пристально приглядеться. Вопрос был в том, хотели ли вы жить в мире, который мог иногда оказаться за пределами всякого понимания.
Все самое важное и интересное собираем в нашем Facebook
