Отношение к маскулинности менялось в разные исторические периоды. Однако некоторые ее черты прослеживаются еще с доисторических времен. Автор книги «Токсична ли маскулинность?» Эндрю Смайлер решил изучить, действительно ли эта модель поведения приносит вред, и если это так, то кому. «Цех» публикует главу из книги, вышедшей в этом году в издательстве Ad Marginem.
Доминирующее сегодня определение маскулинности включает в себя установки, которые осложняют межличностные отношения. Присказка «Ничего личного, только бизнес» и напоминание о том, что долгое время бизнес был уделом мужчин, показывают, что, когда речь заходит об обретении и использовании власти, личные отношения и чувства не имеют значения. Установка господствующей модели маскулинности на независимость заставляет мужчин ограничивать свою потребность в поддержке других людей, хотя люди по природе своей — социальные животные.
Психоаналитики и философы от Зигмунда Фрейда до Мартина Бубера (1878–1965) и организации от AgeUK до ВОЗ утверждают, что социальные связи имеют ключевое значение для нормальной жизнедеятельности. Мы живем в группах, и нам требуется определенный уровень взаимодействия с другими людьми. Те, кто долгое время живет в одиночестве, подвергаются риску душевного расстройства. Когда мы чувствуем подавленность, тревогу или страх, мы, как правило, обращаемся к другим. Иногда мы просто не хотим быть одни, иногда нам нужно с кем-то поговорить и получить социальную поддержку. Люди, располагающие социальной поддержкой, имеют более высокий уровень психического и физического здоровья.
Менбокс-установка (менбокс — развитая индустриальная модель маскулинности — Прим. «Цеха») на неуязвимость заставляет мужчин минимизировать потребность в эмоциональной близости, являющуюся неотъемлемой частью межличностных отношений и социальной поддержки. Эмоции предопределяют наши творческие устремления, позволяют нам обрести любовь, радость, способность удивляться и самореализацию.
Из-за установки на неуязвимость мужчинам труднее говорить о нежных чувствах, которые требуют от них обратного. Да и нацеленность на решение проблем подталкивает мужчин к действию, а не к чувствам.
Из-за этого типичный вопрос, который задают мужчинам, звучит как «Что ты будешь с этим делать?», а не «Что ты в связи с этим чувствуешь?». Эти установки подразумевают, что мужчины должны быть эмоционально выдержанными, что проявляется в расхожих выражениях вроде «Настоящие мужчины не плачут».
Когда речь заходит об отношениях, присущее господствующей версии маскулинности стремление быть «неженственным» усиливает установки на независимость и неуязвимость. Выражение чувств часто считается главным признаком женственности, поэтому от мужчин ожидают эмоциональной сдержанности. Поскольку геев ошибочно считают изнеженными или женоподобными, стремление
мальчика или мужчины добиться эмоциональной близости с другим мужчиной может быть истолковано как свидетельство того, что он гей и потому «немужественный». Такие установки и манеры поведения сосуществуют в молодежной среде, где с бóльшим пониманием относятся к мужской гомо-
сексуальности.
Хотя такие маскулинные установки не запрещают мужчине испытывать чувства, они определяют, как и когда их можно проявлять, — это называют правилами выражения эмоций. Например, проще представить мужчину, «плачущим в свое пиво», чем «плачущим кому-то в плечо». То есть ему так грустно, что он хочет плакать, но культурные нормы указывают ему, что один способ выражения предпочтительнее другого.
В 2012 году эти факторы изучила группа норвежских исследователей. Они пригласили в лабораторию студентов-волонтеров, зафиксировали их физиологические реакции на болевые стимулы (например, помещение ноги в ледяную ванну на несколько минут) и попросили оценить в цифровом эквиваленте испытанную боль. В присутствии экспериментаторов-женщин молодые люди оценивали болевые стимулы ниже, чем в присутствии мужчин, хотя физиологические реакции были одинаковы.
В западных странах мужчинам разрешено и рекомендовано выражать прежде всего такую эмоцию, как гнев. Эксперт Дон Лонг (род. 1987) описал мужской гнев как систему отвода эмоционального пара, потому что тревога, разочарование, ревность и ряд других негативных чувств часто выражаются через гнев. Исследования показывают, что мужчины, приверженные маскулинным принципам неуязвимости, сдерживания эмоций и неженственности, как правило, более одиноки; кроме того, им труднее добиваться эмоциональной близости и качественных отношений с другими людьми. Многие из них утверждают, что лучше проявлять гнев и агрессию, чем другие чувства.
Поскольку в культуре англоязычных стран мужчин учат не выражать свои чувства, их подспудно подталкивают к тому, чтобы не обращать на них внимания. Зачем уделять внимание тому, чем вы не будете заниматься? А если они не выражают чувства и не уделяют им внимания, то они не умеют ни просить у других симпатии, ни реагировать, когда другие проявляют симпатию к ним. Многие мужчины просто не знают, что делать, когда кто-то делится с ними своими чувствами. В целом менбокс ослабляет способность мужчины сопереживать себе и другим.
В испаноязычной среде культурные идеалы вроде personalismo и simpatía поощряют межличностные отношения и эмоциональную близость. Во многих странах Тихоокеанского бассейна правила выражения эмоций нацелены в первую очередь
на то, чтобы поддерживать гармонию в группе и избегать неуместного внимания; гендер играет второстепенную роль.
