Алисе Саксон 20 лет. Она была творческим ребенком и очень трудным подростком. Сейчас она студентка сценарного факультета элитного колледжа в США, в котором учится на полном гранте. Мы расспросили Алису о том, как ей удалось превратить свой сложный жизненный опыт в преимущество для поступления в американский университет.
«Со мной случилась какая-то психологическая штука, когда развелись родители»
Я рано научилась читать — в три года. С тех пор каждый день я проводила с книгой по несколько часов. У меня в целом очень читающая семья: мама каждую неделю приносила домой целую коробку, которую я проглатывала за неделю. В пять лет я уже вовсю писала стихи и небольшие рассказики. К восьми годам у меня было готово несколько сборников — тетрадочек в клетку по 12 листов. Всё свое творчество я показывала бабушке и маме. Им очень нравились мои истории, поэтому они договорились с издательством, чтобы напечатать мою первую книгу. Часть тиража мы раздали друзьям, а что-то даже продали.
Мой любимый рассказ я написала в 6 лет. Это история про барашка в ящике. Беременную овцу посадили в ящик, чтобы перевезти по морю. Она родила барашка, но умерла при тяжелых родах, и он остался совсем один. Ящик упал с корабля в море, и барашек плыл в нем, как Моисей в Библии. Ему сначала было страшно и грустно, а потом к нему начали прилетать насекомые и птички, которые приносили еду и траву, чтобы он не спал на голых деревяшках. Когда он прибился к берегу, его нашел пастух и забрал к себе домой. Такая вот добрая история.
Со мной случилась какая-то психологическая штука, когда развелись родители. До 12 лет я продолжала писать, а потом начала пить, курить и забросила творчество. Единственное, что я писала, — это сочинения для школы. Мама впервые за 13 лет осталась одна. Она к такому не привыкла, поэтому стала налаживать личную жизнь, и тогда уже я осталась одна. Мне было очень грустно: семья как-то развалилась, квартира пустая. А если дома была мама, то она постоянно плакала. Я всё меньше хотела оставаться дома, поэтому стала больше общаться с подругами и ночевать у них. Всё это привело к тому, что я познакомилась с ребятами постарше, которые дали мне водку.
С мамой мы редко виделись дома. Она знала, что я пью и курю. Но как это решить? Это нужно просто пережить, и всё. В 14 лет я попробовала вещества. Однажды я пришла домой с белой ноздрей. Мама спросила: «Почему у тебя нос белый?» А я наврала, что мы готовили пирог для бабушки и у меня мука попала в нос. И она мне поверила, хотя, по-моему, всё было очевидно. Иногда она светила мне фонариком в глаза, чтобы посмотреть, уменьшаются зрачки или нет. Но всё равно она как-то убеждала себя в том, что всё нормально. Правду я ей рассказала только в 18 лет. Чтобы мама знала, что делать, если такое произойдет с моей маленькой сестрой.
Когда начался карантин, я впервые за много лет осталась полностью одна. Я мечтала покончить с зависимостью, но мне на это не хватало сил. Карантин меня спас: мне было очень скучно дома, к тому же у меня была сильная ломка, поэтому мне нужно было как-то сбежать из реальности. Я снова начала много читать, потому что вспомнила, что мне это нравилось.
«Я выдумала, что это всё было не со мной, как будто я посмотрела фильм»
Я поняла, что никогда не смогу написать книгу, как, например, Достоевский. Я не настолько талантлива. А сценарий — это несамостоятельный, неготовый продукт. Его еще нужно удачно снять, поэтому ответственность лежит не только на мне. Свой первый сценарий я написала простым карандашом на листах бумаги. Решила, что это именно то, чем я теперь буду заниматься, хотя сценарий вышел очень дурацким.
Во время моей тусовочной жизни я мечтала, чтобы моих родителей не существовало и я могла делать всё, что мне вздумается
Мама запрещала мне уходить из дома. Она даже приклеивала на дверь бумажку, чтобы я ее не открывала. Но я, конечно, всё равно сбегала. Когда долго употребляешь — теряешь способность радоваться и без веществ впадаешь в жуткую депрессию. В тот период я хотела только одного — помощи. Но я ни о чем не рассказывала, потому что боялась, что меня засунут в рехаб и увезут в другой город. Сейчас я ничего не употребляю и поддерживаю хорошие отношения с мамой.
Этот период моей жизни создает в голове диссонанс. Я даже выдумала, что это всё было не со мной, как будто я посмотрела фильм. Конечно, я понимаю, что это всё я, у меня мозг работает, но внутренне я отказываюсь это принимать. Мне так легче. У меня никогда не возникало ощущения, что я потратила свою юность впустую. Я даже горжусь тем, что прогуляла школу. Ничего интересного там бы всё равно не узнала, а так мне есть что вспомнить. Все истории из подросткового возраста мне очень дороги, жалко только, что я немного подпортила себе менталку. Но в целом всё хорошо закончилось.
«В итоге приглашения мне прислали 15 из 16 вузов, в которые я подавалась»
Когда поступаешь в любой вуз за границу, не только в США, нужно написать мотивационное письмо. В своем я описала жуткую историю, которая произошла со мной на Китай-городе в 14 лет.
Китай-город — это место, которое объединяет всех изгоев. Все, кому нигде не рады, обретают там практически вторую семью: нелегалы, бездомные, радикалы, никому не нужные малолетки — все вместе. Я была там своей и даже имела отдельное китайгородское имя — Алиса Зелёнка. В одну из ночей среди общего гула я услышала плач мальчика, который совсем не вписывался в пейзаж: нет пирсинга, некрашеные волосы, ни сигареты, ни бутылки в руках. Он плакал и пытался попросить помощи у публики, чтобы вернуть украденный телефон. Он ходил по людям и спрашивал: «Вы не видели деда с длинной белой бородой?»
На Китай-городе существует своя иерархия бомжей, и тот, кто подходил под описание, — главный бомж, дядя Ваня
Он был очень старым, кажется, бывший зэк. Дядя Ваня редко появлялся, но, даже когда произносилось его имя, происходило что-то странное — такой важной персоной он был. Мальчика стали обвинять в клевете на дядю Ваню, и бомж рангом поменьше, защищая честь главного, ударил нормиса. Мальчик не стал отказываться от своих слов, поэтому началась массовая драка, где его били все: скинхеды, офники, бомжи, мигранты — у них впервые появилась общая цель. Мы с подругой чудом всех растолкали, вытащили его оттуда, получили угрозы убийства от своих «друзей» и побежали, лишь бы спасти мальчика.
Втроем бежали от толпы разъяренных, взрослых, вонючих, пьяных мужиков
В погоне по центру Москвы мы — потные, окровавленные, покалеченные, грязные — уворачивались от женщин в норковых шубах и мужчин в дорогих костюмах, которые даже не подозревали, какая жизнь происходила в ближайшем переулке. В финале в метро меня схватил полицейский и отправил в отделение, оттуда меня забрала мама, которую я до этого не видела три недели. Я не знаю точно, что случилось дальше с этим мальчиком, но хочу верить, что у него получилось выбраться с Китай-города.
У этого текста есть особая цель — нужно показать, как ты, преодолевая сложности, трансформируешься в лучшую версию себя. В итоге приглашения мне прислали 15 из 16 вузов, в которые я подавалась. В Америке на тебе не ставят крест, если в твоей жизни был такого рода опыт, — это скорее преимущество.
Но на самом деле мои эксперименты не особо помогают в творчестве. Они даже скорее мешают: у меня поехавшие мозги и куча психологических проблем. Я до сих пор очень плохо переношу стресс, часто тревожусь и не умею нормально спать. Вот такие глупости. Единственное, как опыт мне может помочь, — я действительно знаю, как происходят те или иные вещи, и мне не нужно ничего придумывать. Мне всё еще сложно писать искренние сценарии про себя, я предпочитаю писать про других, но всё равно в каждой истории есть капелька моей крови.
«Меня бесило, что приходится тратить время на разный бред, а кино снимать тебя никто не учит»
В 22-м году я поступила во ВГИК на сценарно-киноведческий факультет. Я даже не хотела подавать документы в другие места, потому что это лучший киновуз страны, в который еще можно поступить на бюджет. Весь 11-й класс я усердно готовилась к поступлению, даже на улицу практически перестала выходить, сдала ЕГЭ по литературе на 100 баллов. Очень много сил было потрачено. Когда наконец поступила, выяснилось, что я ожидала намного большего.
Я думала, что вместе со мной будут учиться суперкрутые творческие ребята с разных факультетов, с которыми мы хорошо заобщаемся. Мне казалось, что идея вуза в том, что студенты разных факультетов — режиссеры, актеры, сценаристы — учатся вместе и таким образом случайно складываются съемочные команды. Иначе зачем вуз, если там практики нет?
Но у нас у всех были пары с девяти утра до восьми вечера каждый день, поэтому ни у кого просто не было возможности воплотить свои идеи
Меня бесило, что приходится тратить время на разный бред, который никому уже давно не нужен: физкультура, ОБЖ, русский язык, история. А кино снимать тебя никто не учит. Поэтому решение уйти было легким. Мне было мало того, что предлагал ВГИК, и я чувствовала, что трачу время впустую.
Я решила попробовать поступить в США. Сначала заполнила основную заявку на сайте Common App — это единая платформа, которая упрощает процесс подачи заявления, потому что вместо кучи анкет нужно заполнить всего одну. В анкете нужно указать все сведения о себе: документы, образование, оценки. Затем добавить необходимые вузы. У каждого вуза есть свои дополнительные требования к поступающему, например несколько эссе на определенные темы.
К примеру, подаешься в 20 вузов — каждый из них требует три-четыре сочинения, то есть суммарно нужно написать около 80 работ
Поэтому это не так просто и быстро, как кажется. Кроме того, есть одно главное эссе, которое отправляется во все вузы, — это мотивационное письмо. В случае творческих специальностей еще потребуется отправить портфолио. Необязательно, но желательно сдать экзамен SAT по математике и английскому языку. Он чем-то похож на ЕГЭ, но в миллион раз легче. Я вообще не понимаю, как носитель может написать его с ошибками. Еще можно прикрепить до десяти активностей и до пяти достижений — это опыт работы по специальности, какие-то проекты, участие в конференциях и олимпиадах.
Чтобы поступить на бюджет, то есть получить грант на обучение, нужно заполнить CSS Profile — это заявление, где ты рассказываешь всё-всё про свои деньги или деньги своей семьи. На основе этой штуки университет понимает, насколько ты нуждаешься в финансовой помощи, и назначает стипендию. Я не знала, как правильно заполнить эту форму, поэтому ни один вуз не одобрил мне грант по нужде. Но я всё равно учусь бесплатно, потому что им понравились мои эссе и достижения, то есть грант мне дали, грубо говоря, за заслуги. Они даже не знали, что я нуждаюсь, а если бы знали, то предложили бы финансирование побольше.
«Я всё время переживаю, что могу пошутить так, что меня потом обвинят в расизме»
Сейчас я учусь в Bennington College. Это небольшой элитный частный колледж в Вермонте. У нас учится всего тысяча человек, а образование стоит 90 тысяч долларов в год (7,3 млн рублей). Обучение построено по программе Liberal Arts — это значит, что тебе предлагают широкое образование во всех сферах, которые тебя интересуют. Например, я сценарист, но могу изучать не только сценарий и литературу, а еще и режиссуру, продюсирование, театр и даже программирование, если захочу. Мне это очень нравится, это хороший подходик, чтобы быть образованной во всех сферах. Получается, что нет никакой траты времени, потому что я учу только то, что выбрала.
Очень серьезная проблема во ВГИКе — отсутствие связи с индустрией. Сейчас из бакалавриата выпускаются мои знакомые, которые пойдут в магистратуру, потом во вторую, потому что их никто не научил, как быть режиссером в реальном мире.
Они сняли всего один фильм, и тот за свой счет, потому что в университете даже камер нет
А в моем вузе, наоборот, хочешь что-то снять — возьми камеры, хочешь смонтировать — держи мощный компик. Есть абсолютно все ресурсы. Каждый профессор — активный деятель своей сферы в прошлом или настоящем. Во ВГИКе мой основной мастер написала довольно-таки мало сценариев. А здесь у преподов по 30 фильмов снято, по 10 книг опубликовано. Они продолжают работать в индустрии, поэтому всегда могут помочь с трудоустройством и связями. Правда, сейчас я хочу перевестись в другой вуз, потому что, хоть это и хорошее место, мне всё равно мало сценарных дисциплин. Еще мой вуз находится в деревне, а я хочу жить в большом городе, поэтому сейчас я готовлюсь к поступлению в Нью-Йорк.
Мне местами сложно общаться с американцами. Они очень другие. Они родились в очень безопасной стране, где у них прошло обеспеченное солнечное детство, а из проблем — двойка в школе или заболевший животик. Я всё время переживаю, что могу сказать что-то не то, пошутить так, что меня потом обвинят в расизме, сексизме и всех грехах. Они очень чувствительны абсолютно ко всему.
«ИИ никогда не писал ничего хорошего»
Отношение преподавателей к студентам тоже очень сильно отличается, но в лучшую сторону. В России нет никакого естественного общения между ними, преподы провели пару и ушли по своим делам, а студенты ушли на другую пару. Здесь профессора организовывают тет-а-тет-встречи с каждым студентом по каждому классу и интересуются, всё ли понятно студенту, как он себя чувствует и успевает ли за программой. У каждого профессора есть office hours, в которые ты можешь записаться на встречу и задать любые вопросы. Например, я попросила своего скринрайтинг-препода дать мне контакты агентов, которым я могу отправить свои сценарии. Еще мы подружились с одной преподавательницей и часто обсуждали с ней литературу, поэтому она мне заказала книги в библиотеку по своему желанию. Это были философия Фуко и что-то про диктатуру.
Я ее не просила, она сама решила, что мне это понравится. И решила помочь мне узнать что-то новое. Они все такие хорошие
Отчисляясь из российского университета, я ожидала, что учиться за границей будет намного сложнее. В первую очередь меня пугало, что всё обучение будет на неродном языке. На самом деле структура образования у нас намного сложнее: пары по 11 часов, безумные домашки… Это всё избыточная тяжесть, которая ничего полезного не дает, а только мучает. А здесь оказалось всё намного проще, но не потому, что преподают тупость, а потому, что программа настолько интересная, что морально всё легче дается.
Пока самое сложное для меня — это писать сценарии на английском языке. Я сначала пишу их по-русски, потому что пока не владею языком как носитель. Если я что-то не могу сформулировать, например, чтобы диалоги звучали естественно, как бы их сказали настоящие американцы, я спрашиваю у чатика GPT: «Как бы это мог сказать американец?» Он мне помогает. Но я не боюсь, что искусственный интеллект меня заменит. Когда я писала сценарии на заказ и у меня не было сил разгонять бред, я спрашивала у ИИ: «Придумай, что может быть в этой сцене». Он никогда не писал ничего хорошего. Еще из-за своих правил он не может писать что-то жесткое: никаких убийств, никаких веществ, никакого насилия, только хеппи-энд. Даже если ты ему напишешь прямо, что человек стоит на подоконнике и шагает вниз, то он скажет, что внизу стояла бабушка с зонтиком, которая его поймала, и они пошли пить чай. Человеческую жизнь он пока еще не понимает.
«Я выиграла вообще везде. Меня с этим сценарием позвали на писательский конгресс»
Первые деньги на своем увлечении я заработала, продавая сценарии на «Авито». Я просто выложила объявление, что я сценарист. Подобных специалистов было мало, поэтому мне писало много людей. В основном мне писали режиссеры с дурацкими идеями, которые хотели снять автобиографии. Иногда я продавала свои собственные сценарии и лишалась всех авторских прав. Не уверена, но вроде один фильм все-таки сняли, но я даже не хочу знать, что там получилось в итоге.
В том же месте меня нашла секретарша из «Национальной Медиа Группы» и позвала работать. Сначала я месяц бесплатно разрабатывала синопсис сериала, потом меня утвердили и по договору должны были заплатить 100 тыс. рублей. У меня появилось 2 соавтора (мужчины 45 лет), с которыми мы сидели в особнячке и работали. Дядя-продюсер выделил нам целый особнячок на Полянке.
В итоге нас всех обманули и никому не заплатили. Мы общались с продюсером через секретаршу, и в один день она нас просто заблокировала всех
Еще один раз меня обманули так: я скинула свое портфолио, чтобы получить заказ, а потом узнала, что мой сценарий украли и победили с ним на каком-то дурацком конкурсе.
Работа с чужими идеями всегда очень плохо на меня влияла. Если ты всё время пишешь только дурость, чтобы заплатили, то очень быстро пропадает желание писать что-то хорошее для себя, потому что у тебя любимое дело связывается с этим бредом. Поэтому я очень-очень давно так не делала. Сначала я пыталась как-то улучшить идею, чтобы не было так тупо, защищала перед заказчиками свои предложения, а они всё отвергали и хотели по-своему. И я перестала пытаться. Стала писать с равнодушием и без особого старания.
Я поняла, что в России не хочу больше работать. Сейчас в киноиндустрии всё очень сложно, к тому же там одни и те же лица
Продюсеры всегда говорят, что ищут новые голоса, но это вообще не так. Туда практически невозможно пробиться, а если даже получится, то тебя либо обманут, либо зацензурят. Тем более можно поднимать только определенные темы, иначе ты просто не сможешь получить финансирование.
Моя большая гордость — это сценарий, который я написала еще во время учебы во ВГИКе, для зачета на сессии. Хотя я написала его сто лет назад, он до сих пор мне очень нравится, вышла отличная комедия абсурда. История была про трех друзей, которые вместе учились, а теперь вместе работают.
Перед подачей документов в Америку мне нужно было срочно поучаствовать в разных конкурсах, поэтому я распихала этот сценарий, куда только можно было. И выиграла вообще везде. И меня позвали с этим сценарием на писательский конгресс, который организовывал Российский союз писателей. Там были взрослые дяди и тети — и я, грубо говоря, подросток. Меня там загнобили из-за того, что в сценарии были упомянуты нетрадиционные отношения. Все участники накинулись, что я даже испугалась и перестала выходить из своего номера. В итоге я победила всех этих дурацких дядек и тетек своей работой. Но сейчас на сайте конкурса нельзя найти этот сценарий — места начинаются со второго, нет там больше Алисы Саксон. Меня порадовало, что я против всех.
«Писать нужно, оглядываясь на свое страдание, уже будучи счастливым за то, что ты пережил всё, что с тобой случилось»
Мой профессор скринрайтинга посоветовал прочитать книгу Дэвида Линча «Поймать большую рыбу» — там он рассказывает, как создает фильмы. До прочтения этой книги я думала, что великое искусство делается только через боль и кровь, что нужно прожить ужас и вылить чувства на страницу. Только тогда получится хорошо. Мы обсудили с этим дяденькой, что писать нужно, оглядываясь на свое страдание, уже будучи счастливым за то, что ты пережил всё, что с тобой случилось, и у тебя есть возможность это переосмыслить. Это абсолютная искренность и объективность. Меня это очень вдохновило.
Я хотела бы в будущем написать книгу, но пока что очень боюсь этого. Фильмы я уже научилась писать, а книга — это очень тяжко, это надо думать. На обложке будет только мое имя, я писатель, и всё. Меня пугает, что книга — это что-то очень личное. Вдруг я буду 10 лет писать что-то, а потом окажется, что это всё какая-то неинтересная чушь? Что мне тогда делать? Я спокойно чувствую себя одной из фамилий в длинных титрах, мне не нужна известность. Я хочу, чтобы мои идеи показывали на экранчиках, а люди радовались, когда их смотрят.
Обложка: © личный архив Алисы Саксон
