«Молодец, ты умный. Иди дальше гуляй»: кем работают выпускники философских факультетов

Мак­си­ми­ли­ан Неа­по­ли­тан­ский — по­пу­ля­ри­за­тор фи­ло­со­фии, ав­тор книг, ака­де­ми­че­ских пуб­ли­ка­ций, ви­део­лек­ций и те­ле­грам-ка­на­ла «вчем­суть». Мы по­про­си­ли его рас­ска­зать о том, кого мож­но на­звать фи­ло­со­фом се­го­дня, как по­пу­ля­ри­зи­ро­вать на­у­ку без упро­ще­ния и мо­жет ли за­ра­бо­тать фи­ло­соф, ра­бо­та­ю­щий по спе­ци­аль­но­сти.

«Че­ло­век, ко­то­рый пи­шет тек­сты, ни­где не ра­бо­та­ет и немнож­ко бе­зу­мен»

Ко­гда при­шло вре­мя вы­би­рать, куда по­сту­пать, я вы­брал фи­ло­соф­ский фа­куль­тет СПб­ГУ. Мне про­сто нра­ви­лись фи­ло­соф­ские книж­ки. И от­ча­сти на мое по­ступ­ле­ние по­вли­ял отец. Я ду­мал пой­ти на юри­ди­че­ский, но он ска­зал: «Юри­стов мно­го, а вот фи­ло­со­фов на­сто­я­щих нет».

Вряд ли у меня было ка­кое-то чет­кое пред­став­ле­ние о том, что я буду де­лать даль­ше. Обыч­но лю­дям дей­стви­тель­но ка­жет­ся, что это уче­ба «без бу­ду­ще­го». Ча­сто на во­прос о це­лях уче­бы и сами сту­ден­ты от­ве­ча­ют: «Ну, это ба­зо­вое гу­ма­ни­тар­ное об­ра­зо­ва­ние, все­гда при­го­дит­ся». По­нят­ное дело, ко­гда по­сту­па­ешь на фи­ло­соф­ский фа­куль­тет, тебя всю­ду со­про­вож­да­ет неве­ро­ят­ное ко­ли­че­ство шу­ток про твою бу­ду­щую про­фес­сию. Но одна из пер­вых ве­щей, ко­то­рую я осо­знал на уче­бе, — не су­ще­ству­ет про­фес­сии «фи­ло­соф».

Мож­но быть ис­то­ри­ком фи­ло­со­фии или по­пу­ля­ри­за­то­ром фи­ло­со­фии. Но быть фи­ло­со­фом в чи­стом виде — нель­зя

В мас­со­вом со­зна­нии су­ще­ству­ет по­пу­ляр­ный об­раз фи­ло­со­фа. Кого мы пред­став­ля­ем, ко­гда слы­шим это сло­во? Бо­ро­да­то­го дядь­ку, оде­то­го в гре­че­скую тогу. Или Ниц­ше — че­ло­ве­ка, ко­то­рый пи­шет тек­сты, ни­где не ра­бо­та­ет и немнож­ко бе­зу­мен.

©

Соцсети

---

Во вре­мя уче­бы на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те ты за­ни­ма­ешь­ся ис­то­ри­ей идей. Это, во­пре­ки усто­яв­ше­му­ся мне­нию, до­ста­точ­но при­клад­ное зна­ние: по­мо­га­ет разо­брать­ся не толь­ко в себе, но и в том, как ра­бо­та­ют мно­гие со­ци­аль­ные и ис­то­ри­че­ские про­цес­сы. Так что по­сле окон­ча­ния фи­ло­соф­ско­го мо­жешь стать, на­при­мер, пи­са­те­лем, как Камю и Сартр, или по­этом, как наша со­вре­мен­ни­ца Алла Гор­бу­но­ва.

Еще мо­жешь остать­ся в уни­вер­си­те­те и пре­по­да­вать фи­ло­со­фию. Как ни стран­но, но до это­го вы­пуск­ни­ки до­хо­дят неча­сто. Ака­де­ми­че­ская фи­ло­со­фия чем-то на­по­ми­на­ет про­фес­си­о­наль­ный спорт: ты дол­жен быть по­гру­жен в нее на 100%, ина­че по­те­ря­ешь смысл.

Бу­дешь пре­по­да­вать и пуб­ли­ко­вать ста­тьи по ис­то­рии фи­ло­со­фии, не по­ни­мая, за­чем тебе это нуж­но

Тре­тий ва­ри­ант — по­пу­ля­ри­за­тор на­у­ки. Ско­рее все­го, в этом слу­чае ты всё рав­но оста­ешь­ся в рам­ках ака­де­мии: пре­по­да­ешь, пи­шешь ста­тьи. Но при этом все-таки вы­хо­дишь за рам­ки: рас­ска­зы­ва­ешь о сво­их ис­сле­до­ва­ни­ях на­уч­но-по­пу­ляр­ным язы­ком. Так или ина­че, ва­ри­ан­тов очень мно­го.

Мно­гие мои од­но­группни­ки не оста­лись по­сле ба­ка­лаври­а­та на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те. Кто-то стал за­ни­мать­ся фи­ло­ло­ги­ей, кто-то — ко­гни­тив­ны­ми на­у­ка­ми, кто-то даже стал пси­хо­ло­гом. Фи­ло­соф­ский фа­куль­тет дает мощ­ный бэк­гра­унд, с ко­то­рым мож­но прийти в раз­ные об­ла­сти. По­то­му что если ты хо­ро­шо учил­ся на фи­ло­соф­ском, то, ско­рее все­го, осво­ил са­мый важ­ный на­вык — на­учил­ся ду­мать.

Еще одна важ­ная вещь, ко­то­рой тебя учат, — го­во­рить. Бук­валь­но — вы­ска­зы­вать свою мысль так, что­бы она зву­ча­ла ясно, была хо­ро­шо ар­гу­мен­ти­ро­ва­на. На фи­ло­соф­ском учат от­ве­чать за свои сло­ва. Всё, что ты го­во­ришь, долж­но быть на чем-то ос­но­ва­но.

Вме­сте с этим учишь­ся и об­рат­но­му — слы­шать чу­жое мне­ние и за­да­вать­ся во­про­сом: «А чья это мысль?» За­ча­стую че­ло­век, даже не осо­зна­вая, пе­ре­ска­зы­ва­ет чу­жие мыс­ли — и ду­ма­ет, что они при­над­ле­жат ему.

«Кру­то, про­чи­тал „Так го­во­рил За­ра­ту­ст­ра“. По­про­буй от­крыть еще ка­кую-ни­будь кни­гу»

Ко­гда я по­сту­пал в ас­пи­ран­ту­ру, я за­дал­ся во­про­сом: «А за­чем?» Ко­гда ты на­хо­дишь­ся в рам­ках ин­сти­ту­ции, ты на­де­ля­ешь цен­но­стью вещи, ко­то­рые вне этой ин­сти­ту­ции по­чти ни­че­го не зна­чат: за­щи­та кан­ди­дат­ской дис­сер­та­ции, пуб­ли­ка­ция ста­тей, ин­декс ци­ти­ро­ва­ния. На­чи­на­ет оши­боч­но ка­зать­ся, что это уни­вер­саль­ный кри­те­рий зна­чи­мо­сти. А по­том ты вы­хо­дишь за рам­ки ака­де­ми­че­ско­го мира — на­при­мер, об­ща­ешь­ся с кем-то, кто ни­ко­гда с ака­де­ми­ей свя­зан не был. Го­во­ришь: «Пла­ни­рую за­щи­щать кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию». Что тебе этот че­ло­век от­ве­тит? «Мо­ло­дец, ты ум­ный. Иди даль­ше гу­ляй».

©

личный архив Максимилиана Неаполитанского

---

Слож­но вре­ме­на­ми во всем этом не разо­ча­ро­вать­ся. Мне в та­кие мо­мен­ты по­мо­га­ют жи­вые лек­ции, куда при­хо­дят люди, дей­стви­тель­но за­ин­те­ре­со­ван­ные в на­уч­ном зна­нии. Я по­сле та­ких ме­ро­при­я­тий все­гда чув­ствую, что за­ни­ма­юсь дей­стви­тель­но нуж­ным де­лом. К тому же еще и по­лез­ным: фи­ло­со­фы дол­го жи­вут. В од­ном фи­ло­соф­ском ка­на­ле пуб­ли­ку­ют некро­ло­ги, ко­гда кто-то из зна­чи­мых уче­ных-фи­ло­со­фов уми­ра­ет.

Люди, ко­то­рые за­ни­ма­ют­ся фи­ло­со­фи­ей, ча­сто уми­ра­ют в пре­клон­ном воз­расте — в 95 или даже 100 лет

У нас был пре­по­да­ва­тель, ко­то­рый го­во­рил, что про­дол­жи­тель­ность жиз­ни фи­ло­со­фа — это кри­те­рий его успеш­но­сти. По­то­му что фи­ло­со­фия — дело дол­го­го со­зре­ва­ния. В ан­тич­ной фи­ло­со­фии было по­ня­тие «акме» — воз­раст, ко­гда че­ло­век до­стиг сво­е­го пика. Во мно­гих дру­гих об­ла­стях «акме» на­сту­па­ет до­ста­точ­но рано — и быст­ро за­кан­чи­ва­ет­ся. С фи­ло­со­фи­ей всё ина­че. Путь к «акме» у фи­ло­со­фов дол­гий и слож­ный.

Во мно­гом из-за слож­но­сти рож­да­ет­ся фи­ло­соф­ский сно­бизм. Он есть даже внут­ри ака­де­ми­че­ской сре­ды: ка­кие-то об­ла­сти фи­ло­со­фии, от­дель­ные ее пред­ста­ви­те­ли счи­та­ют­ся ме­нее зна­чи­мы­ми для изу­че­ния, чем дру­гие. Это в корне невер­но — нет бо­лее или ме­нее зна­чи­мых ин­те­ре­сов и увле­че­ний. Ненуж­ный сно­бизм лю­дям толь­ко ме­ша­ет.

Яр­кий при­мер фи­ло­соф­ско­го сно­биз­ма — на­смеш­ка над теми, кто чи­та­ет «по­пу­ляр­ных» фи­ло­со­фов. Это очень ин­те­рес­ное яв­ле­ние: то, как быст­ро че­ло­ве­ка при­чис­ля­ют к псев­до­ин­тел­лек­ту­а­лам, если он ци­ти­ру­ет «трен­до­вых» мыс­ли­те­лей — неваж­но, на­сколь­ко они кру­тые. На­при­мер, Ниц­ше. Очень класс­ный фи­ло­соф. Но сто­ит ска­зать: «Зна­е­те, а вот Ниц­ше го­во­рил…» Всё. Услы­шишь: «Кру­то, про­чи­тал „Так го­во­рил За­ра­ту­ст­ра“. По­про­буй от­крыть еще ка­кую-ни­будь кни­гу». А ты, мо­жет быть, все­го Ниц­ше про­чи­тал — но кого это вол­ну­ет.

В том, что­бы лю­бить по­пу­ляр­ных фи­ло­со­фов, нет ни­че­го за­зор­но­го. Пусть че­ло­век при­хо­дит в фи­ло­со­фию че­рез эти име­на

Как было в од­ном меме: на пер­вом эта­пе фи­ло­соф­ско­го пути ты обо­жа­ешь Ниц­ше. На вто­ром — нена­ви­дишь его, счи­та­ешь, что Ниц­ше чи­та­ют толь­ко те, кто не раз­би­ра­ет­ся в фи­ло­со­фии. На тре­тьем эта­пе ты обо­жа­ешь Ниц­ше. Оно имен­но так во мно­гом и ра­бо­та­ет.

На­мно­го ин­те­рес­нее, на мой взгляд, пы­тать­ся по­нять, по­че­му имен­но эти фи­ло­со­фы ста­ли по­пу­ляр­ны. По­че­му, ко­гда че­ло­век идет в книж­ный и ре­ша­ет взять что-то из фи­ло­со­фии, он бе­рет Мар­ка Авре­лия или Камю? По­че­му по­яв­ля­ют­ся эти фи­ло­соф­ские трен­ды в мас­со­вой куль­ту­ре? У меня од­но­знач­но­го от­ве­та на этот во­прос нет. Неко­то­рые трен­ды я со­всем не по­ни­маю — тот же сто­и­цизм. Я по­ни­маю, что это фи­ло­со­фия, в ко­то­рой есть, ска­жем, ди­хо­то­мия кон­тро­ля Эпи­к­те­та, пред­ла­га­ю­щая раз­де­лить со­бы­тия на те, что ты мо­жешь кон­тро­ли­ро­вать, и те, на ко­то­рые не мо­жешь по­вли­ять.

«Да­вай ты бу­дешь об­ла­дать сво­и­ми стра­стя­ми». Это зву­чит хо­ро­шо толь­ко на бу­ма­ге — на прак­ти­ке оно чаще все­го не ра­бо­та­ет

В от­ли­чие от сто­и­циз­ма, по­пу­ляр­ность Сарт­ра и Камю в прин­ци­пе объ­яс­ни­ма. Это фи­ло­со­фы-пи­са­те­ли, осо­бен­но Камю — во Фран­ции его счи­та­ют «школь­ным» фи­ло­со­фом. Это ли­те­ра­ту­ра по­нят­ная, лег­кая для вос­при­я­тия — в про­ти­во­вес слож­ным тру­дам Сарт­ра, до ко­то­рых люди ча­сто не до­би­ра­ют­ся. То же «Бы­тие и ни­что» — со сто­ро­ны вы­гля­дит как кир­пич, ко­то­рый непо­нят­но, как про­чи­тать. Раз­га­ды­вать фи­ло­соф­ские тек­сты — это вот как раз то, чему учат на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те. И учишь­ся до­воль­но дол­го.

Люди не на­чи­на­ют свой фи­ло­соф­ский путь с Кан­та и Ге­ге­ля во мно­гом по­то­му, что не по­ни­ма­ют, как их чи­тать. В этом плане со сто­и­ка­ми или эк­зи­стен­ци­а­ли­ста­ми всё по­нят­но. К тому же эк­зи­стен­ци­а­лизм, как и сто­и­цизм, — это те­че­ния, скон­цен­три­ро­ван­ные на че­ло­ве­ке. Они воз­ник­ли в от­но­си­тель­но по­хо­жие пе­ри­о­ды ис­то­рии: ко­гда раз­ру­ша­ют­ся преж­ние по­ряд­ки ми­ро­устройства. Упа­док гре­че­ско­го по­ли­са, ужа­сы двух ми­ро­вых войн. В та­кие мо­мен­ты люди об­ра­ща­ют­ся к тек­стам, ко­то­рые мо­гут им по­мочь найти от­ве­ты.

«Я не знаю, в чем за­клю­ча­ет­ся про­фес­сия фи­ло­со­фа»

Я счи­таю, что ра­бо­таю по про­фес­сии. Хотя я и не знаю точ­но, в чем за­клю­ча­ет­ся про­фес­сия фи­ло­со­фа. Я себя счи­таю ис­сле­до­ва­те­лем фи­ло­со­фии — изу­чаю ка­кие-то идеи для себя и рас­ска­зы­ваю о них дру­гим — в той фор­ме, ко­то­рая им бо­лее по­нят­на.

Не могу ска­зать, что это уни­вер­саль­ный путь и по­сле окон­ча­ния фи­ло­соф­ско­го фа­куль­те­та нуж­но де­лать имен­но то, что де­лаю я. Но в та­ких слу­ча­ях я все­гда вспо­ми­наю Алек­сандра Ве­ту­шин­ско­го — ис­сле­до­ва­те­ля фи­ло­со­фии ви­део­игр, ко­то­рый пи­сал о том, что фи­ло­соф дол­жен обя­за­тель­но быть пуб­лич­ным ли­цом. Фор­ми­ро­вать ам­плуа по­чти что пуб­лич­но­го ин­тел­лек­ту­а­ла, го­то­во­го ра­бо­тать с ме­диа­ре­сур­са­ми. Ис­то­ри­че­ски сло­жи­лось так, что фи­ло­соф — это че­ло­век, ко­то­рый го­во­рит. Вспо­ми­на­ем Со­кра­та, ко­то­рый бро­дил по ули­це, вспо­ми­на­ем Кан­та, ко­то­рый чи­тал пуб­лич­ную лек­цию о зем­ле­тря­се­ни­ях, что­бы успо­ко­ить жи­те­лей Кёнигсбер­га по­сле Лис­са­бон­ско­го зем­ле­тря­се­ния. Или тех же фран­цуз­ских фи­ло­со­фов вто­рой по­ло­ви­ны XX века, ко­то­рые хо­ди­ли на те­ле­ви­де­ние и ра­дио. Это непло­хой спо­соб остать­ся, с од­ной сто­ро­ны, внут­ри про­фес­сии, а с дру­гой — немно­го ее мо­дер­ни­зи­ро­вать.

Это мож­но на­звать по­пу­ля­ри­за­тор­ством — но с ого­вор­ка­ми. Ча­сто мы при­рав­ни­ва­ем по­пу­ля­ри­за­тор­ство к упро­ще­нию. Но по­пу­ля­ри­за­тор­ство — во­прос не столь­ко со­дер­жа­ния, сколь­ко фор­мы. Мож­но де­лить­ся иде­я­ми в фор­ма­те ста­тьи в ака­де­ми­че­ском жур­на­ле, ко­то­рый про­чи­та­ет дай бог 30 че­ло­век, вклю­чая ре­цен­зен­та и ре­дак­то­ра жур­на­ла. А мож­но де­лить­ся теми же иде­я­ми че­рез по­сты в со­ци­аль­ных се­тях или ви­део­эс­се на 50 ми­нут. Мож­но за­ни­мать­ся по­пу­ля­ри­за­ци­ей не упро­щая, но де­лая это зна­ние бо­лее при­вле­ка­тель­ным, до­ступ­ным и ин­те­рес­ным. Это во­прос пе­ре­во­да на дру­гой язык. Язык фи­ло­со­фии до­ста­точ­но спе­ци­фи­чен и ча­сто ис­то­ри­чен — ха­рак­те­рен для той или иной эпо­хи. Ко­гда мы чи­та­ем «Кри­ти­ку чи­сто­го ра­зу­ма» Кан­та, нам ка­жет­ся, что это ка­кой-то зу­бо­дро­би­тель­ный текст. На са­мом деле он про­сто на­пи­сан так, как то­гда пи­са­ли все тек­сты.

Как бы фи­ло­со­фия ни по­пу­ля­ри­зи­ро­ва­лась, она всё рав­но не до­стиг­нет вы­со­кой сте­пе­ни по­пу­ляр­но­сти. По­рог вхо­да всё рав­но су­ще­ству­ет. По крайней мере, по­рог ин­те­ре­са: че­ло­ве­ку либо ин­те­рес­на фи­ло­со­фия, либо нет. По­это­му ме­дийность фи­ло­соф­ско­го зна­ния, по­пыт­ка сде­лать его ви­раль­ным не несет ни­ка­кой опас­но­сти для фи­ло­со­фии ака­де­ми­че­ской. Это мо­жет даже иг­рать на руку ака­де­ми­че­ской фи­ло­со­фии, по­то­му что в ка­кой-то мо­мент че­ло­век, ко­то­рый на­шел для себя что-то ин­те­рес­ное в фи­ло­соф­ском ме­диа, про­чи­та­ет одну книж­ку, по­том за­хо­чет еще и еще — и в ито­ге ока­жет­ся на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те. Глав­ное — пом­нить, что если кто-то из-за тебя по­сту­пил на фи­ло­соф­ский фа­куль­тет, то это твоя от­вет­ствен­ность. Ты, мо­жет быть, жизнь че­ло­ве­ку сло­мал.

«В моем луч­шем из воз­мож­ных ми­ров я за­ни­ма­юсь фи­ло­со­фи­ей»

За­ня­тость у меня очень вы­со­кая. В ок­тяб­ре я буду чи­тать курс лек­ций для из­да­тель­ства МИФ. Еще у меня за­пла­ни­ро­ван курс для об­ра­зо­ва­тель­но­го про­ек­та «Ма­ги­сте­рия». Это бо­лее-ме­нее ре­гу­ляр­ная за­ня­тость, ко­то­рая воз­ни­ка­ет пе­ри­о­да­ми. Есть мои лич­ные про­ек­ты — ме­диа «вчем­суть», ко­то­рое я де­лаю по­сто­ян­но, ка­на­лы в раз­ных соц­се­тях, ко­то­рые я веду от сво­е­го име­ни. По­ми­мо это­го, у меня есть ака­де­ми­че­ская де­я­тель­ность — я учусь в ас­пи­ран­ту­ре уни­вер­си­те­та ИТМО. Ну и есть, ко­неч­но, обыч­ная ра­бо­та — в шко­ле. Я пре­по­даю об­ще­ст­во­зна­ние в неболь­шой част­ной шко­ле в Пе­тер­бур­ге.

©

личный архив Максимилиана Неаполитанского

---

С та­кой за­ня­то­стью есть одна боль­шая про­бле­ма — я боль­ше ни­че­го не успе­ваю. Пла­ни­рую со сле­ду­ю­ще­го года брать мень­ше про­ек­тов, за­ни­мать­ся кан­ди­дат­ской дис­сер­та­ци­ей, раз­ви­вать свои ме­диа. Мне нра­вит­ся дей­ство­вать ло­каль­но — это на­мно­го ин­те­рес­нее, чем ста­вить себе ка­кие-то гло­баль­ные цели. Нам в уни­вер­си­те­те го­во­ри­ли: «На пер­вом кур­се все хо­тят пе­ре­пи­сать „Фе­но­ме­но­ло­гию духа“ Ге­ге­ля и соз­дать свою „Кри­ти­ку чи­сто­го ра­зу­ма“. А на чет­вер­том кур­се у тебя един­ствен­ная цель — дай бог до­пи­сать свой ди­плом». Мне ка­жет­ся, нуж­но сра­зу на­чи­нать с этой цели — до­пи­сы­вать ди­плом.

По­след­нее вре­мя ча­сто за­да­юсь во­про­сом, мож­но ли нор­маль­но за­ра­ба­ты­вать, оста­ва­ясь в ака­де­мии, при этом не уби­вая себя мил­ли­о­ном про­ек­тов. На­вер­ное, мож­но. Но слож­но. Ра­бо­тать в лю­бом слу­чае при­дет­ся мно­го — боль­ше, чем если бы че­ло­век ра­бо­тал в офи­се. Ака­де­ми­че­ская де­я­тель­ность дает ста­биль­ность. Про по­пу­ля­ри­за­тор­скую де­я­тель­ность так ска­зать слож­но, по­то­му что мож­но быть один год по­пу­ляр­ным бло­ге­ром, а на вто­рой год ска­зать что-то не то и по­те­рять по­пу­ляр­ность.

©

личный архив Максимилиана Неаполитанского

---

Но то, что я де­лаю, я всё рав­но очень люб­лю. Ино­гда иду устав­ший чи­тать лек­цию и ду­маю: «А где бы я мог сейчас быть, если не здесь? Где бы чув­ство­вал себя луч­ше?» И по­ни­маю, что ва­ри­ан­тов нет. Как у Лейб­ни­ца была идея, что наш мир — луч­ший из всех воз­мож­ных ми­ров. В моем луч­шем из воз­мож­ных ми­ров я за­ни­ма­юсь фи­ло­со­фи­ей.

Об­лож­ка: кол­лаж «Цеха». Фото: © лич­ный ар­хив Мак­си­ми­ли­а­на Неа­по­ли­тан­ско­го; Nicku / Shut­ter­stock / Fotodom