Кто-то хотел в детстве стать певцом, но стал посмешищем. А кто-то тщательно это становление спланировал: героине интервью Полине Ладиной 25 лет, и она — профессиональная клоунесса. Мы поговорили с Полиной о том, как она пришла к клоунаде, почему называть бывших парней клоунами неправильно и зачем она сама делает себе клоунские носы.
«Номер, с которым я выступала, мне приснился»
По образованию я продюсер исполнительских искусств, училась в Екатеринбургском театральном институте. В институте начала делать театральные проекты, ездить по всяким фестивалям и конференциям.
В прошлом году я поехала на образовательную продюсерскую программу на Фестиваль уличных театров в Архангельск. В последний день я решила прогулять свою продюсерскую сессию и рандомно попала на мастер-класс по клоунаде. Мне там безумно понравилось. Жизнь разделилась на до и после. Это было совершенно непохоже на всё, что я видела раньше. На то, как я вообще представляла себе клоунаду.
На том фестивале мы жили в четырехместном номере с двумя клоунессами — я рассказала им о том, как сильно мне понравился мастер-класс. Одна из них на следующий день подарила мне клоунский нос, который сама для меня сделала.
Когда я вернулась из Архангельска, решила: мне срочно нужно пойти выступать на улицу — понять, мое ли это вообще. Ни один мастер-класс тебе в этом не поможет. Нужна «полевая работа».
Через две недели я выступила на улице. Тогда еще ничего не знала о клоунском мире, не понимала многих базовых вещей. Делала так, как чувствую
Номер, с которым я выступала, мне приснился. Помню, просыпаюсь и говорю своему парню (он художник-оформитель): «Хочу в номере варить суп. Нужна кастрюля. Сделаешь?» Он сказал: «Конечно. Как раз на помойке у дома хороший картон лежит». И мы пошли вечером на помойку, нашли огромный кусок картона. Сделали из него кастрюли, парень нарисовал мне на них овощи. Вот и вся подготовка.
Мне так сильно понравилось выступать на улице, что я ничего не помню о том, как выступление прошло на самом деле. Помню, что люди собрались, и я этим очень гордилась. В уличном театре это целое искусство — собирать раунд и удерживать внимание. Это было не просто смело…
Когда рассказываю о том выступлении людям из индустрии, которые долго к этому шли — преодолевали себя, учились не кринжевать, — они всегда удивляются, спрашивают: «Как ты это делаешь?» А я не знаю как. Просто не думаю никогда — сразу делаю, что хочу. На сомнения и размышления времени не остается. Если у вас внутри дзынькает, когда вы что-то делаете, надо за этим идти. Суть клоунады в том, что ты идешь за внутренним импульсом.
«На голом энтузиазме клоуном не станешь»
На голом энтузиазме клоуном не станешь. У меня было много разных обучений, всё еще продолжаю учиться. Я ходила на разные мастер-классы, ездила в клоунскую академию в Театре имени Которого Нельзя Называть в Питере. У них прямо системное образование — ты пять лет учишься в академии, ходишь четыре раза в неделю на занятия в институт, где вы делаете всякие домашние задания и выступаете каждый месяц, ходите на улицы. Но я живу в Екатеринбурге, поэтому приезжала на месяц-полтора — взяла, что смогла, и уехала домой. Тренироваться.
В Екатеринбурге нет клоунских школ. А я не хочу никуда уезжать, особенно куда-то в столицу. Я хочу жить на Урале и развивать здесь театр, делать что-то локальное и крутое.
Поэтому у меня такая логика: я езжу в разные места, учусь у профессионалов, а потом всё это привожу домой и практикую.
У себя в Екатеринбурге я создала клоунский кружок: просто позвала людей, стала преподавателем, сама особо ничего не зная. Мне нужна была практика. Неважно, сколько умных книжек ты прочитал и сколько выступлений посмотрел, — если ты не практикуешь эти навыки, ничего не выйдет.
Клоунада — это контакт. Живое взаимодействие со зрителями, которого во многих сферах театрального искусства мало. Через творчество я узнаю себя, как любой другой артист. Это на самом деле болезненная история — смотреть на себя прямо, без фальши. Клоунада — это физическая комедия: ты работаешь со своим телом, со своими вводными данными — какого ты пола и возраста, как ты выглядишь — толстый или худой, высокий или низкий. Ты не можешь этого скрыть, да и не должен скрывать.
Говорят, что клоунами становятся после сорока, потому что в этом возрасте ты уже точно себя знаешь и перестаешь стыдиться каких-то недостатков. Многие, условно говоря, стесняются своих вторых подбородков или кривых зубов — все эти вещи в клоунаде становятся твоими инструментами. В каком-то пафосном смысле через смех ты принимаешь себя. Когда мы смеемся над чем-то, мы перестаем этого бояться и стыдиться.
«Заставить человека плакать — легче, чем заставить его смеяться»
В клоунаде не так важно, что ты делаешь, важно — как ты это делаешь. Если рационально пересказать все мои номера, может показаться, что в них нет ничего смешного. Я просто собираю вещи в чемодан — казалось бы, почему это смешно? Почему это искусство, почему люди на это смотрят? В этом волшебство. В том, что без контекста это понять невозможно. Нужно чувствовать.
Для того чтобы создать формально смешную ситуацию, можно воспользоваться формулами: например, создать условия, а потом нарушить их. Еще есть формула «ПКД» — повторяющееся комическое действие: делаешь что-то, слышишь смех и повторяешь действие, пока люди не перестанут смеяться.
Некоторые клоуны чисто на импровизации работают: выходят к людям и делают что-то, отталкиваясь от их реакции. Без сценария
Клоунада — очень индивидуальный жанр. Нет двух одинаковых клоунов, потому что каждый из артистов растит своего клоуна из частичек своей личности. А мы все разные люди, которые видят мир по-своему. Я больше про нежную клоунаду, в которой смех граничит с трогательностью, даже с тоской. У меня, например, очень много номеров, где я куда-то уезжаю, собираюсь, беру что-то с собой. А что-то всегда оставляю.
Сложно создать атмосферу, в которой люди могут и смеяться, и плакать. Это очень физиологические реакции, достичь которых совсем непросто. Иногда мне кажется, что заставить человека плакать — легче, чем заставить его смеяться. Создать симбиоз этих чувств — высший пилотаж.
Есть стереотип о том, что клоуны — это всегда очень грустные люди. Мне кажется, это не так. Люди разные. Клоунада тоже может быть очень разной: и лиричной, и трагичной, и страшной. На клоунов можно даже раздражаться и злиться. Есть один спектакль у клоунессы Машки Новиковой из Питера. Он называется «Певица»: она весь спектакль собирается начать петь, но постоянно отвлекается. Когда смотришь этот спектакль, жутко раздражаешься. И на этом раздражении продолжаешь смотреть.
«Реальную жизнь начинаешь воспринимать несерьезно»
Профессия клоуна — очень специфичная. Мы на сцене делаем вещи, которые люди в обычной жизни себе не позволяют: ведем себя как дети. Или как бесконтрольные пьяницы. Но просто безумие ради безумия — это не клоунада. Это сумасшествие. Когда клоун делает странные вещи, он все-таки отдает себе в них отчет.
Один из моих учителей, клоун Андрей Новохатский, говорит, что всё в этом мире создано для того, чтобы твой клоун играл. Это абсолютная правда. Мне недавно надо было перенести свой чемодан из промокшей насквозь палатки, пока шел ливень. Я порвала дождевик, поскользнулась в грязи, шла через лес с этим чемоданом. Прихожу, понимаю, что я вся мокрая, дождевик порвался. Когда я кому-то это пересказываю, мне говорят: «Жесть! Какой ужас!» А я думаю: «Потрясающе, вот это опыт!» У меня даже в инсте* есть рубрика, которая называется «Утро стоика», — я каждый день снимаю, как у меня кофе из турки убегает.
Поэтому свою клоунессу мне даже не нужно «включать» — я часто существую в клоунском амплуа в режиме офлайн
Из-за этого, правда, реальную жизнь начинаешь воспринимать несерьезно. Иногда мне кажется, что я веду себя невоспитанно — часто смеюсь там, где не стоило бы. Я занимаюсь театральной критикой, читаю лекции про театр. Эти вещи предполагают, что ты надеваешь пиджак и становишься взрослым человеком в крутых очках. Но я не могу так: мне сложно ходить на умные спектакли, где рассказывают про смерти, болезни, ограбления… Если актеры играют очень серьезно, во мне это моментально вызывает смех.
Или когда я вижу на публичных выступлениях людей, которым некомфортно на сцене — они стесняются говорить, зажимаются. Мне сразу становится очень смешно, хочется подойти и сказать: «Да расслабься, всё хорошо». Если позволяет ситуация, я подхожу и говорю.
Клоунада учит тебя чувствовать свои собственные эмоции, сразу их проявлять. Я как будто разучилась держать всё в себе. Я теперь как девочка из мемов про подругу-экстраверта, которая плавает в бассейне и с кем-то в нем знакомится. Мне кажется, для многих людей это немножко неуместное поведение.
С осуждением я никогда не сталкивалась: все мои близкие и друзья видели, как сильно я этим горю. Людей вокруг это тоже скорее интересует, чем настораживает, — как только я начала изучать историю клоунады, заниматься ей самостоятельно, я начала вести блог, делать какие-то выступления, звать туда людей. И сразу нашла поддержку — даже если люди не до конца понимали, что именно я делаю. Мой парень, например, до сих пор не очень понимает, что меня так сильно в этом всем прикалывает. Но он меня сильно поддерживает, рисует все декорации, ходит на все мои выступления. Он пытается понять, дойти до этого мозгом. Я ему говорю, что надо сердцем, но он пока пытается мозгом. Сердцем, наверное, он просто меня любит.
«В театральной клоунаде ты можешь поставить рейтинг 18+ и делать что хочешь»
Цирковой клоун довольно сильно отличается от театрального. Во-первых, на цирковой арене ты работаешь во все стороны, потому что у тебя круглый манеж. Во-вторых, у цирковой клоунады есть историческая задача: она нужна, чтобы занять внимание зрителей между номерами, пока на арене меняют декорации. В театральной клоунаде такого нет. К тому же в цирк приходят в основном люди с детьми — значит, в твоей клоунаде должны быть либо шутки с двойным дном, чтобы дети понимали одно, а взрослые явно видели другое, либо просто семейные номера, цензурные. Для театральной клоунады ты можешь поставить рейтинг 18+ и делать там что хочешь. Хоть раздеваться, хоть материться. Твое право. В цирке так не получится.
Иногда, конечно, рейтинг 18+ не помогает: люди видят слово «клоун» и приходят с детьми. Я раньше делала клоунские кабаре — такие мероприятия, где каждый клоун может показать свой номер. Рейтинг у нас стоял 16+. К нам приходили родители с детками, мы им говорили: «Вы сами отвечаете за ментальное здоровье своих детей».
В тебе в такие моменты включается взрослый человек. У меня там был номер, где я снимала колготки. А у меня ребенок в первом ряду, которого невозможно полностью игнорировать. Сняла эти колготки как-то под юбкой, очень неуклюже.
Многие знают, что клоунада — глубже, чем просто аниматоры на детских праздниках, но не знают почему. Это очень специфичный жанр, который в поп-культуре приобрел странную репутацию — у кого-то клоун ассоциируется с фильмом «Оно», у кого-то — с Джокером, у кого-то — исключительно с детскими праздниками. Часто клоунами называют политиков и бывших парней — это, конечно, не совсем правильно. У клоунов исторически была культурная миссия: шуты и скоморохи через юмор умели говорить правду — обличать пороки, указывать на несправедливости. Мне бы хотелось, чтобы клоунов сегодня воспринимали так же.
«Выступать можно и без носа»
Свои клоунские носы я делаю себе сама — считаю, что все клоуны должны их мастерить самостоятельно. Ты делаешь свой артистический атрибут, зная собственное лицо лучше кого бы то ни было. Тратишь время, лепишь его руками, как бы метафорически создавая своего персонажа. Я недавно на фестивале «Океан кайфа» проводила мастер-класс для детей — мы с ними делали клоунские носы. Было очень круто.
Хотя есть, конечно, моменты, когда нос нужно просто купить — например, в больничной клоунаде. Там важна стерильность — в первую очередь это должно быть безопасно для детей. Поэтому в больницу ты не можешь прийти с носом, сделанным из папье-маше или из губки, потому что его нельзя обработать спиртом — он развалится. В больницу нужен кожаный нос.
Вообще, выступать можно и без носа — это необязательный атрибут в театральной клоунаде. А вот в больничной он обязателен: когда ты появляешься в палате у ребенка, он видит архетип человека с красным носом и ему всё понятно — это клоун, с которым можно будет поиграть.
Больничной клоунадой я плотно начну заниматься с сентября, летом проходила обучение. Есть такая некоммерческая организация — «Больничные клоуны». Задача больничных клоунов — скрасить время детей, которые долго лежат в больницах, облегчить их состояние. В Екатеринбурге этот филиал только открывается, мы будем первыми артистами, кто будет заниматься этим на регулярной основе. Важно, что это не благотворительность, а регулярная работа.
«Нужна смелость — идти туда, где страшно, стыдно, неуютно»
Чтобы стать клоуном, необязательно быть смешным человеком. У нас у всех внутри есть клоуны — можно быть сухим сухарем и камнем, но при этом быть очень смешным. В московской клоунской банде «Микос» как раз на этом построена вся комедия: они клоуны, которые не смеются.
Искать своего клоуна — путь длиною в жизнь. Мы меняемся, растем, у нас появляются другие ценности. Логично, что на сцене мы тоже трансформируемся, потому что наш клоун — он создан из нас. Я сейчас нахожусь в поиске характера своей клоунессы, ее фундамента.
В клоунаде много труда — физического, эмоционального. Эмоционально это получается не у всех. Нужна смелость — идти туда, где страшно, стыдно, неуютно.
Чтобы быть клоуном, надо быть смелым и честным. Быть смешным не обязательно
Интеллектуальный юмор мы оставляем стендап-комикам — в вербальной комедии это возможно. Клоунада и стендап — вещи совсем разные, хотя и построенные на юморе. В стендапе, как мне кажется, очень много насмешки над людьми. А клоуны любят людей, не хотят никого оскорблять, выставлять дураками. Они выставляют дураками себя и унижают тоже себя. А стендаперы, как я это чувствую, много смеются над другими.
Клоунада — очень народный жанр. Юмор в ней построен на физике — очень прост по содержанию. В клоунаде вы не найдете постметаиронии, новой искренности и современных мемов. В клоунаде людей подкупают очень простые вещи — они раскрывают в них что-то детское и наивное.
Заработать, будучи клоуном, возможно. Даже если ты работаешь в камерном театре, а не в крутом цирке.
Клоунада меня пока что не кормит, хотя выступаю я много: только в августе выступала в Тульской области, под Челябинском, еще поеду в Уфу. В Екатеринбурге мои выступления можно увидеть на разных площадках. В ноябре, возможно, поеду в Питер. Под новогодние праздники хочу сделать моноспектакль.
Обложка: © личный архив Полины Ладиной
