«Тебе уже 30, а ты все еще не…»: почему мы считаем, что нам поздно начинать что-то новое

Мож­но ли эф­фек­тив­но учить­ся но­во­му во взрос­лом воз­расте? Спо­соб­ны ли мы из­ба­вить­ся от на­вя­зан­ных ро­лей и пре­одо­леть дет­ские трав­мы? А от­ка­зать­ся от вред­ных при­вы­чек? В кни­ге «Homo Mu­ta­bilis. Как на­у­ка о моз­ге по­мог­ла мне пре­одо­леть сте­рео­ти­пы, по­ве­рить в себя и кру­то из­ме­нить жизнь», ко­то­рая вы­хо­дит в из­да­тель­стве «Аль­пи­на Па­б­ли­шер», на эти во­про­сы от­ве­ча­ет на­уч­ная жур­на­лист­ка На­стя Трав­ки­на. С по­мо­щью ней­ро­био­ло­гии она раз­ру­ша­ет мифы о ста­ре­нии моз­га и рас­ска­зы­ва­ет, как смог­ла из­ме­нить­ся сама.

Со­рев­но­ва­ния с ге­ни­я­ми

Мно­гим мо­ло­дым лю­дям жизнь под­пор­ти­ли ге­нии. Нелег­ко си­деть в сво­ей ком­на­те (если у вас во­об­ще есть своя ком­на­та) с пры­щом на носу, ака­де­ми­че­ской за­дол­жен­но­стью и же­ла­ни­ем на­ко­нец вы­спать­ся — и меч­тать про­сла­вить­ся, в то вре­мя как неко­то­рые твои ро­вес­ни­ки уже со­вер­ши­ли важ­ное от­кры­тие, на­пи­са­ли ро­ман или со­зда­ли кол­лек­цию одеж­ды! Един­ствен­ный бро­сок, на ко­то­рый хва­та­ет сил, — тап­кой в кота. За­тем мож­но крик­нуть: «Ну мне то­гда уже со­всем позд­но что-то на­чи­нать!» — и пу­стить­ся гу­бить свою жизнь, за­пи­вая шо­ко­лад­ные ба­тон­чи­ки ко­нья­ком и по­гру­жа­ясь в пу­чи­ну бес­смыс­лен­но­го и бес­по­щад­но­го сер­фин­га по па­б­ли­кам с груст­ны­ми ме­ма­ми и над­пи­ся­ми «Тебе уже 20, а ты все еще…»

Мне лич­но на­па­ко­стил Ар­тюр Рем­бо — фран­цуз­ский «про­кля­тый» поэт кон­ца XIX века. Этот него­дяй про­жил все­го 37 лет, уже к 15 го­дам счи­тал­ся зре­лым ху­дож­ни­ком, в 16 сфор­му­ли­ро­вал свою по­э­ти­че­скую фи­ло­со­фию стра­да­ю­ще­го ви­зи­о­не­ра, а к 19 стал пи­о­не­ром сим­во­лиз­ма. Та­ким об­ра­зом, к 20 го­дам он успел об­ре­сти бес­смерт­ную сла­ву и за­вя­зать с по­э­зи­ей, до­стиг­нув в ней вер­ши­ны.

Неуди­ви­тель­но, что, ко­гда мне ис­пол­ни­лось 20, а за­вя­зать было ре­ши­тель­но не с чем (все, чем я за­ни­ма­лась, я едва успе­ла на­чать), я на­ча­ла очень пе­ре­жи­вать. Во­круг хо­ди­ли взрос­лые и вор­ча­ли. Бе­решь­ся за ка­ран­даш — го­во­рят, что Пи­кассо в тво­ем воз­расте уже стал пен­си­о­не­ром от ис­кус­ства. Хо­чешь за­нять­ся му­зы­кой — ты­чут Мо­цар­том, ко­то­рый чуть ли не в пя­ти­лет­нем воз­расте умер, на­пи­сав 500 ше­дев­ров. (Ра­зу­ме­ет­ся, все мы зна­ем, что Мо­царт умер в 35. Это было ху­до­же­ствен­ное пре­уве­ли­че­ние: в пять лет он все­го лишь на­пи­сал пер­вые пье­сы. Не ду­маю, что вам ста­ло лег­че от это­го по­яс­не­ния.) Вен­гер­ский ма­те­ма­тик Пал Эр­дёш пе­ре­мно­жал че­ты­рех­знач­ные чис­ла в че­ты­ре года — а я в этом воз­расте без­успеш­но учи­лась за­вя­зы­вать шнур­ки. Меня явно не взя­ли бы в этот клуб: един­ствен­ным вы­да­ю­щим­ся про­из­ве­де­ни­ем, ко­то­рое я со­зда­ла в до­школь­ном воз­расте, было сти­хо­тво­ре­ние «чер­ная кош­ка си­дит у окош­ка и дрем­лет немнож­ко». Раз­мыш­ле­ния о дет­стве и юно­сти ге­ни­ев при­во­дят в от­ча­я­ние, не прав­да ли?

Несмот­ря на то что в дет­ские и школь­ные годы я счи­та­лась ум­ной и ода­рен­ной, в 20 лет я ста­ла вос­при­ни­мать себя как по­чти без­на­деж­но­го че­ло­ве­ка, луч­шие годы ко­то­ро­го по­за­ди. Мне было «уже позд­но» до­би­вать­ся чего-то или ду­хов­но и ин­тел­лек­ту­аль­но рас­ти, ведь к это­му воз­рас­ту уро­вень ин­тел­лек­та, наши та­лан­ты, спо­соб­но­сти и воз­мож­но­сти чет­ко опре­де­ле­ны, ведь так?

Кто бы мог пред­по­ло­жить, что это ощу­ще­ние, во мно­гом опре­де­ляв­шее мое от­но­ше­ние к себе в юно­сти, ока­жет­ся ошиб­кой, а осо­зна­ние этой ошиб­ки из­ме­нит мою жизнь!

«Слиш­ком позд­но»

Ча­сто люди в 20 и даже в 15 лет го­во­рят, что они уже чего-то не успе­ли, ни­че­го не до­бьют­ся или про­жи­ли жизнь зря. Во мно­гом это свя­за­но с раз­ви­ти­ем аб­стракт­но­го мыш­ле­ния, осо­зна­ни­ем необ­ра­ти­мо­сти вре­ме­ни и неиз­беж­но­сти смер­ти. Та­кие раз­мыш­ле­ния от­кры­ва­ют пе­ред мо­ло­ды­ми людь­ми эк­зи­стен­ци­аль­ные без­дны фи­ло­со­фии, в ко­то­рые мож­но по­гру­жать­ся все глуб­же, чи­тая кни­ги по этой теме. Но в то же вре­мя это по­ни­ма­ние мо­жет быть на­прав­ле­но в со­всем дру­гое, де­струк­тив­ное рус­ло и при­ве­сти к неспра­вед­ли­во­му от­но­ше­нию к себе. Под вли­я­ни­ем идеи о том, что, не успев вый­ти из дет­ско­го воз­рас­та, наш мозг на­чи­на­ет ста­реть и ра­бо­тать хуже, а наши воз­мож­но­сти сужа­ют­ся, мо­ло­дые люди мо­гут счесть свою жизнь по­ра­же­ни­ем и от­ка­зать­ся от са­мо­раз­ви­тия.

Как ча­сто взрос­лые в моем дет­стве го­во­ри­ли о том, что ка­кие-то спо­соб­но­сти позд­но раз­ви­вать! Для все­го как бы есть стро­гие рам­ки. Неко­то­рые бо­лее-ме­нее по­нят­ны: в ба­лет­ный кру­жок позд­но идти по­сле пяти лет, ба­ле­ри­ной Боль­шо­го те­ат­ра уже не ста­нешь, ведь с каж­дым го­дом су­ста­вы ста­но­вят­ся ме­нее эла­стич­ны­ми, а ко­сти — бо­лее проч­ны­ми. Но чем даль­ше от тела и бли­же к моз­гу, тем со­мни­тель­нее воз­раст­ные огра­ни­че­ния: мол, в во­семь лет позд­но учить ре­бен­ка му­зы­ке, в седь­мом клас­се — на­чи­нать изу­чать ан­глий­ский, вы­би­рать про­фес­сию нуж­но до де­вя­то­го клас­са, по­сту­пать в уни­вер­си­тет — толь­ко до 20, на­ко­нец, со­вер­шить ка­кое-то от­кры­тие мож­но толь­ко до 21 года. А что по­том? А по­том на­сту­пит «позд­но», по­то­му что мозг яко­бы де­гра­ди­ру­ет.

За­чем люди вос­про­из­во­дят эти мифы? Ко­неч­но, не из злых на­ме­ре­ний. Ро­ди­те­ли чаще все­го хо­тят, что­бы дети ско­рее устро­и­лись в жиз­ни, и под­го­ня­ют их, что­бы они про­дук­тив­но ис­поль­зо­ва­ли от­пу­щен­ное вре­мя. Осо­бен­но ча­сто та­кое дав­ле­ние ис­пы­ты­ва­ют мо­ло­дые люди из необес­пе­чен­ных се­мей. Но дети и под­рост­ки не зна­ют этой «прав­ды жиз­ни» и вос­при­ни­ма­ют по­доб­ную ри­то­ри­ку на свой счет бук­валь­но: ты не успел, твои по­пыт­ки об­ре­че­ны на про­вал, не на­учил­ся сей­час — не на­учишь­ся ни­ко­гда.

По­доб­ное вну­ше­ние де­мо­ти­ви­ру­ет. Оно ка­ле­чит мно­гих и вос­про­из­во­дит­ся че­рез по­ко­ле­ния, мно­го­крат­но по­вто­ря­ясь. И даже если вы ни­ко­гда не были по­слуш­ным ре­бен­ком или под­рост­ком, по­вто­рен­ная 100 раз глу­пость мо­жет стать для вас «оче­вид­ной» ис­ти­ной. Мы все мо­жем ве­рить, что по­сле «часа икс» — будь то 18 лет или 22 года — нас не ждет ни­че­го, кро­ме стре­ми­тель­но­го ста­ре­ния моз­га и де­гра­да­ции.

Но чем стар­ше я ста­но­ви­лась, тем бо­лее со­мни­тель­ной ка­за­лась мысль о том, что раз­ви­вать­ся, учить­ся и до­сти­гать но­вых вер­шин мож­но толь­ко в дет­стве и ран­нем под­рост­ко­вом воз­расте. А как же остав­ши­е­ся, ска­жем, 50 лет (а если по­ве­зет, то и 60, и 70)? Неуже­ли и прав­да в остав­ши­е­ся де­ся­ти­ле­тия при­дет­ся «до­жи­вать» жизнь, ко­то­рую я лет 10 на­зад толь­ко на­ча­ла осо­зна­вать? Но как это мо­жет быть, если с каж­дым го­дом мои спо­соб­но­сти все боль­ше раз­ви­ва­ют­ся, а жаж­да ре­шать слож­ные за­да­чи рас­тет?

Ока­за­лось, что но­вые про­фес­сии мож­но осва­и­вать всю жизнь, а не толь­ко в юно­сти. Несмот­ря на то что я за­ня­лась спор­том толь­ко в 19 лет, к 30 мой про­гресс поз­во­лил за­ду­мать­ся о по­лу­че­нии про­фес­сии тре­не­ра. Уче­бу в ин­сти­ту­те я за­вер­ши­ла в 25 лет, и к ее окон­ча­нию учить­ся мне было ин­те­рес­нее и лег­че, чем в 18. Ри­со­ва­ла я с дет­ства, но ил­лю­стра­то­ром на­ча­ла ра­бо­тать толь­ко по­сле 25, а в 26 в со­ста­ве арт-груп­пы bo­je­moi за­ни­ма­лась сце­но­гра­фи­ей ба­ле­та в Ма­ри­ин­ском те­ат­ре и про­дол­жаю ра­бо­тать с де­ко­ра­ци­я­ми все эти годы. К 26 го­дам я за­ин­те­ре­со­ва­лась ней­ро­био­ло­ги­ей, в 28 на­пи­са­ла первую на­уч­но-по­пу­ляр­ную ста­тью, а сей­час пишу свою первую кни­гу.

Я ста­ла об­ра­щать вни­ма­ние и на дру­гих лю­дей, ко­то­рые опро­вер­га­ют тео­рию «слиш­ком позд­но». С каж­дым го­дом я их встре­чаю все боль­ше. Пер­вым че­ло­ве­ком, ко­то­рый на­толк­нул меня на мысль, что на­чи­нать за­ни­мать­ся чем-то но­вым мож­но не толь­ко в юно­сти, был аме­ри­кан­ский пи­са­тель Ген­ри Мил­лер, ко­то­рый всю жизнь вы­на­ши­вал идею стать пи­са­те­лем, но пер­вое про­из­ве­де­ние на­пи­сал в 36 лет, а в 43 года опуб­ли­ко­вал пер­вый ро­ман.

Од­на­ко еще боль­ше меня впе­чат­ля­ют ре­аль­ные люди из мо­е­го окру­же­ния. За­чем да­ле­ко хо­дить? — Мой парт­нер, ху­дож­ник Сер­гей Жда­нов, в 28 лет за­нял­ся жур­на­ли­сти­кой, не имея ни­ка­ко­го опы­та ра­бо­ты с тек­стом, а че­рез че­ты­ре года пре­вра­тил­ся в од­но­го из экс­пер­тов по пси­хо­ло­гии циф­ро­вых тех­но­ло­гий в рос­сий­ских СМИ (его ра­бо­ты мож­но по­чи­тать в те­ле­грам-ка­на­ле «Чорт ногу сло­мит»). Или Саша Гри­е­ва, уче­ный-во­сто­ко­вед и спе­ци­а­лист по ки­тай­ско­му язы­ку, ко­то­рая в 30 лет из ака­де­ми­че­ской на­у­ки пе­ре­шла ра­бо­тать в сфе­ру этич­но­го фит­не­са, эм­бо­ди­мен­та и ре­а­би­ли­та­ции, при­вне­ся в них на­уч­ный под­ход, вни­ма­ние к со­зна­нию и хо­лизм, свой­ствен­ный во­сточ­ной фи­ло­со­фии (ее те­ле­грам-ка­нал на­зы­ва­ет­ся «Утром ЗОЖ, ве­че­ром ку­теж»). Или моя мама, ко­то­рой я не устаю удив­лять­ся: она ра­бо­та­ла в сфе­ре про­даж и была до­мо­хо­зяй­кой, а к 50 го­дам вспом­ни­ла о ди­пло­ме дет­ско­го пе­да­го­га, про­дол­жи­ла обу­че­ние и ока­за­лась та­лант­ли­вым де­то­во­ди­те­лем. Да что уж там, недав­но мой дво­ю­род­ный де­душ­ка Сла­ва, ни­ко­гда не имев­ший ве­ло­си­пе­да, в 81 год впер­вые осед­лал «Аист» и, по­ло­мав неко­то­рое ко­ли­че­ство ку­стов вдоль до­ро­ги (но не ко­стей!), на­учил­ся ка­тать­ся.

Эти люди де­мон­стри­ру­ют, что лич­ност­ный рост и раз­ви­тие мо­гут быть вполне есте­ствен­ны­ми во взрос­лом воз­расте. Ко­гда мне было 15-20 лет, ни­кто еще не знал, что спу­стя пару де­ся­ти­ле­тий глав­ным на­вы­ком че­ло­ве­ка бу­дет счи­тать­ся уме­ние по­сто­ян­но учить­ся (эта кон­цеп­ция на­зы­ва­ет­ся «непре­рыв­ное об­ра­зо­ва­ние», или life­long learn­ing). А се­го­дня это ба­зо­вое тре­бо­ва­ние для тех, кто хо­чет ак­тив­но участ­во­вать в «чет­вер­той про­мыш­лен­ной ре­во­лю­ции» — ро­бо­ти­за­ции и раз­ви­тии ИИ. Раз­ве это было бы воз­мож­но, если бы наш мозг оста­вал­ся неиз­мен­ным и со вре­ме­нем толь­ко из­на­ши­вал­ся?

Толь­ко по­лез­ные по­сты и сто­рис — в на­шем In­sta­gram