1. Практика

Полезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона Гуменского

Американский космос, история одной неудачи и прогнозы Хаксли

Полезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона ГуменскогоПолезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона ГуменскогоПолезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона ГуменскогоПолезное чтение. 11 книг от медиаисследователя Антона Гуменского
© Фото: Lisa Weinstein / Коллаж : Вика Шибаева

В руб­ри­ке «По­лез­ное чте­ние» мы про­сим экс­пер­тов в об­ла­сти об­ра­зо­ва­ния, дру­зей «Цеха» и из­вест­ных лю­дей рас­ска­зать нам о нон-фикшн кни­гах, ко­то­рые по­мог­ли им в ка­рье­ре, са­мо­раз­ви­тии и са­мо­об­ра­зо­ва­нии. В но­вой под­бор­ке сво­им спис­ком лю­би­мой и по­лез­ной ли­те­ра­ту­ры де­лит­ся медиаис­сле­до­ва­тель, пре­по­да­ва­тель со­ци­аль­ной ком­му­ни­ка­ции фа­куль­те­та меж­ду­на­род­ной жур­на­ли­сти­ки МГИ­МО и тео­рии ме­диа фа­куль­те­та жур­на­ли­сти­ки МГУ Ан­тон Гу­мен­ский.




«Бит­ва за кос­мос», Том Вулф

На­зва­ние кни­ги на рус­ский язык было пе­ре­ве­де­но чу­до­вищ­но — это при­мер того, как мар­ке­тинг по­беж­да­ет здра­вый смысл. Как та­ко­вой «бит­вы за кос­мос» меж­ду со­вет­ской и аме­ри­кан­ской дер­жа­ва­ми в кни­ге нет. Чи­тая текст, неволь­но за­ду­мы­ва­ешь­ся, по­че­му для нас это со­пер­ни­че­ство пред­став­ля­ет­ся эпо­халь­ным, а в кни­ге аме­ри­кан­цы по­ко­ря­ют кос­мос без огляд­ки на Со­вет­ский Союз — де­ла­ют это ради кос­мо­са как та­ко­во­го. Эта ис­то­рия рас­ска­за­на из­нут­ри: по­ка­за­ны от­но­ше­ния аст­ро­нав­тов меж­ду со­бой, пе­ре­жи­ва­ния их жен. На рус­ском язы­ке нет по­доб­ной ре­флек­сии о со­вет­ской кос­ми­че­ской про­грам­ме. Га­га­рин ге­рой и точ­ка. Буд­то не было ни­ка­ких во­про­сов и слож­но­стей.

«Пуш­ки ав­гу­ста», Бар­ба­ра Так­ман

Это кни­га о ма­лень­кой по­бе­до­нос­ной войне, ко­то­рая все­гда за­кан­чи­ва­ет­ся бес­смыс­лен­ной кро­ва­вой бой­ней. Это не толь­ко ма­ни­фест че­ло­ве­че­ской недаль­но­вид­но­сти и же­сто­ко­сти, но и очень по­дроб­ная хро­ни­ка. Так­ман опи­сы­ва­ет мас­су де­та­лей, ко­то­рые бу­дут ин­те­рес­ны тем, кто хо­тел бы углу­бить­ся в ис­то­рию Пер­вой ми­ро­вой. При этом ав­тор рас­смат­ри­ва­ет со­всем неболь­шой, но крайне важ­ный на­чаль­ный пе­ри­од вой­ны. Она по­ка­зы­ва­ет устрой­ство во­ен­ной куль­ту­ры: по­сто­ян­ные уче­ния, тех­но­ло­ги­че­ские об­нов­ле­ния, дрес­су­ра и под­го­тов­ка — си­сте­ма, ко­то­рая в един­ствен­ный нуж­ный мо­мент, ради ко­то­ро­го она су­ще­ству­ет, раз­ва­ли­ва­ет­ся на гла­зах. Ин­ди­ви­ду­аль­ный ге­ро­изм здесь то­нет во все­об­щем ха­о­се и иди­о­тиз­ме ко­ман­до­ва­ния. Это крайне по­учи­тель­ное и тра­гич­ное по­вест­во­ва­ние. Хо­те­лось бы, что­бы эту кни­гу чи­та­ли во всех во­ен­ных учи­ли­щах и ака­де­ми­ях.

«Че­ло­век, ко­то­рый при­нял жену за шля­пу», Оли­вер Сакс

Оли­вер Сакс — аме­ри­кан­ский нев­ро­лог и ней­ро­пси­хо­лог, ре­флек­си­ру­ет по по­во­ду сво­е­го вра­чеб­но­го опы­та. В боль­шин­стве опи­сан­ных слу­ча­ев он не смог из­ле­чить сво­их па­ци­ен­тов, но на­пи­сал в ре­зуль­та­те крайне по­пу­ляр­ную кни­гу, пре­вра­тив свою фор­маль­ную вра­чеб­ную неуда­чу в ав­тор­ский успех. Сакс от­но­сит­ся к сво­им па­ци­ен­там с огром­ным ува­же­ни­ем. Опи­сы­вая од­но­го из под­опеч­ных с по­те­рей крат­ко­вре­мен­ной па­мя­ти, он за­да­ет­ся во­про­сом, мож­но ли счи­тать его лич­но­стью? Этот че­ло­век пом­нит себя толь­ко до 30-лет­не­го воз­рас­та, но сей­час он уже се­дой ста­рик, ко­то­рый каж­дый раз ужа­са­ет­ся от­ра­же­нию в зер­ка­ле. Он не за­по­ми­на­ет, где на­хо­дит­ся и что с ним про­ис­хо­дит, бук­валь­но не пом­нит сам себя. Но Сакс вспо­ми­на­ет, как этот че­ло­век об­ща­ет­ся с дру­ги­ми людь­ми. Мед­сест­ры и па­ци­ен­ты ха­рак­те­ри­зу­ют его как при­ят­но­го и ост­ро­ум­но­го пар­ня. Так, Сакс при­хо­дит к необык­но­вен­но жиз­не­утвер­жда­ю­ще­му вы­во­ду: от­сут­ствие па­мя­ти не озна­ча­ет, что боль­ной пе­ре­ста­ет су­ще­ство­вать как лич­ность. И это за­яв­ле­ние де­ла­ет не фи­ло­соф, а врач — пред­ста­ви­тель про­фес­сии, от ко­то­рой мы при­вык­ли ожи­дать хо­лод­но­го и даже ци­нич­но­го от­но­ше­ния к сво­им па­ци­ен­там. Ещё он то и дело ссы­ла­ет­ся на на­ших со­оте­че­ствен­ни­ков — С. С. Кор­са­ко­ва и осо­бен­но А. Р. Лу­рию.

«Homo Lu­dens. Че­ло­век иг­ра­ю­щий», Йо­хан Хёй­зин­га

Йо­хан Хёй­зин­га по­ка­зы­ва­ет, что игра — это не ме­лочь, не раз­вле­че­ние, не бес­цель­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние. Игра — это очень се­рьез­но. Хей­зин­га объ­яс­ня­ет, на­сколь­ко иг­ро­вое же­ла­ние обу­слов­ли­ва­ет все сфе­ры че­ло­ве­че­ской де­я­тель­но­сти: по­ли­ти­ку, ис­кус­ство, даже юрис­пру­ден­цию или вой­ну. Кни­гу крайне увле­ка­тель­но чи­тать, но это непро­стой про­цесс. Ком­мен­та­рии к тек­сту за­ни­ма­ют зна­чи­тель­ную часть кни­ги и про­честь их нуж­но обя­за­тель­но. Кро­ме того, Йо­хан Хёй­зин­га на­сы­ща­ет свое по­вест­во­ва­ние мас­сой де­та­лей из ис­то­рии Сред­не­ве­ко­вья. По­это­му кни­гу мож­но чи­тать и для того, что­бы рас­ши­рить свои зна­ния об этом важ­ном для ав­то­ра и все­го мира вре­ме­ни.

«Сим­во­ли­че­ская ис­то­рия ев­ро­пей­ско­го сред­не­ве­ко­вья», Ми­шель Пас­ту­ро

Кни­га объ­яс­ня­ет то, о чем обыч­но го­во­рят: «Так ис­то­ри­че­ски сло­жи­лось». На­при­мер, ав­тор рас­ска­зы­ва­ет, от­ку­да на ев­ро­пей­ских гер­бах по­яви­лись аф­ри­кан­ские львы, если ев­ро­пей­цы их ни­ко­гда не ви­де­ли, а са­мым круп­ным и опас­ным жи­вот­ным счи­та­ли мед­ве­дя. Боль­шое вни­ма­ние в кни­ге уде­ля­ет­ся сим­во­ли­ке цве­та. Бла­го­да­ря ав­то­ру мы по­ни­ма­ем, по­че­му ка­кие-то цве­та пре­ва­ли­ру­ют в сред­не­ве­ко­вой куль­ту­ре, и ка­кие функ­ции они вы­пол­ня­ют. На­при­мер, зе­ле­ный встре­чал­ся крайне ред­ко — его было тех­ни­че­ски слож­но по­лу­чить.

«На­ру­шен­ные за­ве­ща­ния», Ми­лан Кун­де­ра

Кун­де­ра под­ни­ма­ет очень важ­ный во­прос: име­ем ли мы пра­во де­лать все­об­щим до­сто­я­ни­ем те сто­ро­ны жиз­ни ве­ли­ких лю­дей, ко­то­рые они сами хо­те­ли бы скрыть от чу­жих глаз. Ти­пич­ная си­ту­а­ция на смерт­ном одре — из­вест­ный пи­са­тель про­сит сво­их близ­ких не пуб­ли­ко­вать свои днев­ни­ки или чер­но­ви­ки. Пер­вое что они де­лаю по­том, ко­гда про­ща­ют­ся и про­во­жа­ют сво­е­го ку­ми­ра, — на­ру­ша­ют дан­ное обе­ща­ние, ведь «че­ло­ве­че­ство долж­но знать!» Кун­де­ра за­да­ет во­прос, раз­ве уми­ра­ю­щий не за­слу­жил воз­мож­но­сти уйти до­стой­но? Он пи­шет о важ­но­сти для че­ло­ве­ка со­хра­нить до­сто­ин­ство по­сле смер­ти и по­лу­чить пра­во на сво­бо­ду от чу­жих суж­де­ний. В усло­ви­ях пол­ной про­зрач­но­сти со­ци­аль­ных ме­диа кни­га при­об­ре­та­ет но­вое зна­че­ние. В слож­ной дис­кус­сии о пра­ве на уеди­не­ние и необ­хо­ди­мо­сти об­ще­ствен­но­го вни­ма­ния к скры­тым от глаз со­бы­ти­ям Кун­де­ра пред­ла­га­ет хо­ро­шо сфор­му­ли­ро­ван­ное и очень важ­ное мне­ние.

Во­прос: если му­зы­ка — это над­на­ци­о­наль­ный язык, зна­чит, и се­ман­ти­ка ин­то­на­ций раз­го­вор­но­го язы­ка тоже име­ет над­на­ци­о­наль­ный ха­рак­тер? или со­всем нет? или всё-таки в ка­кой-то мере?
Милан Кундера

«Твор­че­ство Фран­с­уа Раб­ле и на­род­ная куль­ту­ра сред­не­ве­ко­вья и Ре­нес­сан­са», Ми­ха­ил Бах­тин

Я на сво­ем опы­те ис­пы­тал силу тек­ста Бах­ти­на: «Гар­ган­тюа и Пан­тагрю­эль» ста­ли до­став­лять мне удо­воль­ствие лишь по­сле того как я про­чи­тал его ком­мен­та­рий. Раб­ле без Бах­ти­на для непро­фес­си­о­на­ла — это аб­сурд и со­всем несмеш­ная сказ­ка: ар­ха­ич­ная и ме­ста­ми фи­зи­че­ски про­тив­ная. В со­вет­ские вре­ме­на эта кни­га вы­хо­ди­ла в из­да­тель­стве «Дет­ская ли­те­ра­ту­ра», по­это­му текст был аб­со­лют­но вы­хо­ло­щен — в са­мом раб­ле­зи­ан­ском смыс­ле это­го сло­ва. Дети чи­та­ли про ги­ган­тов, ко­то­рые по­гло­ща­ют вещи, вред­ные для пи­ще­ва­ре­ния, и я не знаю, на­сколь­ко это было ин­те­рес­но. Бах­тин вер­нул Раб­ле к жиз­ни и чи­та­те­лю. Я вижу в этом ре­зуль­тат ма­гии, ко­то­рая со­дер­жит­ся в тек­сте Бах­ти­на. С од­ной сто­ро­ны, он объ­яс­ня­ет огром­ный пласт на­шей об­щей ев­ро­пей­ской куль­ту­ры, а с дру­гой — дает от­лич­ный урок куль­тур­ной и ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ки.

SPQR, Мэри Бирд

Мэри Бирд пи­шет о Древ­нем Риме, пред­ла­гая не со­всем при­выч­ный мас­со­во­му чи­та­те­лю спо­соб из­ло­же­ния. Это не пря­мое хро­но­ло­ги­че­ское по­вест­во­ва­ние, а об­суж­де­ние тем, ко­то­рые важ­ны для со­вре­мен­но­го об­ще­ства. Меня оча­ро­вал эпи­зод о доме-му­зее Ро­му­ла — «ма­лень­кой хи­жине из де­ре­ва и со­ло­мы, где, счи­та­лось, про­жи­вал ос­но­ва­тель го­ро­да на Па­ла­тин­ском хол­ме». Рим­ляне под­дер­жи­ва­ли до­мик в ра­бо­чем со­сто­я­нии, за­ме­ня­ли ка­кие-то его де­та­ли, как дос­ки в ко­раб­ле Те­сея, пока не воз­ник во­прос: это все еще тот до­мик-ко­рабль или уже но­вый? Вряд ли нам рань­ше мог­ло прий­ти в го­ло­ву, что рим­ляне вы­тво­ря­ли та­кие на­ив­ные, но аб­со­лют­но со­вре­мен­ные про­па­ган­дист­ские шту­ко­ви­ны. Мы зна­ли о гла­ди­а­то­рах, о рим­ской по­ли­ти­ке и ин­три­гах, но здесь пе­ред нами пред­ста­ет ти­пич­ный, с од­ной сто­ро­ны, ту­ри­сти­че­ский ат­трак­ци­он, а с дру­гой — го­су­дар­ство­об­ра­зу­ю­щий му­зей в том смыс­ле, ко­то­рым на­де­ля­ет му­зеи Бе­не­дикт Ан­дер­сон. Вновь воз­ни­ка­ет во­прос, так ли да­ле­ко мы ушли от тех, кто жил за две ты­ся­чи лет до нас?

Преж­де все­го, не было еди­но­го мо­мен­та ос­но­ва­ния го­ро­да. Не так уж мно­го го­ро­дов по­яви­лись в од­но­ча­сье и по воле един­ствен­но­го че­ло­ве­ка. <…> Боль­шин­ство «ос­но­ва­ний» яв­ля­ет­ся про­дук­том бо­лее позд­них ре­кон­струк­ций: в да­лё­ком про­шлом во­об­ра­же­ние ри­су­ет тот же са­мый го­род в виде при­ми­тив­ной или умень­шен­ной мо­де­ли мик­ро­кос­ма
Мэри Бирд

«Ска­зать жиз­ни „ДА“! Пси­хо­лог в конц­ла­ге­ре», Вик­тор Фран­кл

Неве­ро­ят­но жиз­не­утвер­жда­ю­щее по­вест­во­ва­ние, под­креп­лен­ное жиз­нью са­мо­го Франк­ла — че­ло­ве­ка, ко­то­рый, пе­ре­жив Хо­ло­кост, со­сто­ял­ся как ав­тор и ав­то­ри­тет­ный уче­ный. В усло­ви­ях рас­па­да и пу­сто­ты духа, ко­гда во­круг про­ис­хо­ди­ло бес­смыс­лен­ное уни­что­же­ние все­го жи­во­го, Вик­тор Фран­кл су­мел най­ти опо­ру в себе и в по­мо­щи тем, кто ря­дом. Он со­про­тив­лял­ся об­сто­я­тель­ствам, на­хо­дя в себе смыс­лы, на ко­то­рые мог опе­реть­ся. Это необык­но­вен­ная кни­га, ко­то­рую я люб­лю да­рить сво­им дру­зьям. На­вер­ное, я уже по­да­рил её всем, кому мог. Люди со­вер­шен­но раз­ных взгля­дов ре­а­ги­ру­ют на неё оди­на­ко­во хо­ро­шо. Это крайне по­лез­ная кни­га, мо­жет быть, са­мая по­лез­ная из все­го это­го спис­ка.

«Непол­ная и окон­ча­тель­ная ис­то­рия клас­си­че­ской му­зы­ки», Сти­вен Фрай

Очень изящ­ный текст, на­пи­сан­ный с боль­шой лю­бо­вью. Чи­тая эту кни­гу, так до кон­ца и не по­ни­ма­ешь, ка­ко­го ком­по­зи­то­ра Фрай лю­бит боль­ше все­го. О каж­дом он пи­шет так, буд­то он и есть са­мый глав­ный ком­по­зи­тор в его жиз­ни. Фрай пред­ла­га­ет свой крайне субъ­ек­тив­ный взгляд на вещи — он лю­би­тель, а не офи­ци­аль­ный му­зы­каль­ный кри­тик. При этом текст на­пи­сан очень та­лант­ли­во, и у нас не оста­ет­ся со­мне­ний в про­фес­си­о­на­лиз­ме ав­то­ра. Фрай пи­шет, что сим­фо­ни­че­ская му­зы­ка ни­ку­да не де­лась, а лишь из­ме­ни­ла ме­сто сво­е­го пре­бы­ва­ния и пре­вра­ти­лась в саунд­тре­ки. Это очень мет­кое на­блю­де­ние: ни одно яв­ле­ние не ис­че­за­ет бес­след­но — оно транс­фор­ми­ру­ют­ся во что-то дру­гое.

Amus­ing Our­selves to Death, Neil Post­man

Эта кни­га не пе­ре­ве­де­на на рус­ский язык, од­на­ко яв­ля­ет­ся клас­си­кой ме­ди­а­ис­сле­до­ва­ний. Нил Пост­ман по­ни­ма­ет про­ис­хо­дя­щее до­воль­но ка­те­го­рич­но: у него есть вполне опре­де­лён­ное мне­ние о том, что про­ис­хо­дит с куль­ту­рой, по­ли­ти­кой, об­ра­зо­ва­ни­ем по мере раз­ви­тия средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Ав­тор пред­ла­га­ет став­шую уже клас­си­че­ской фор­му­лу — про­ти­во­по­став­ля­ет уто­пи­че­ские миры Ору­эл­ла и Хакс­ли. Он пи­шет, что се­го­дня нам уда­лось из­бе­жать ору­эл­лов­ской гне­ту­щей дей­стви­тель­но­сти и мы ока­за­лись на сол­неч­ных лу­жай­ках Ол­до­са Хакс­ли. По Пост­ма­ну, имен­но Хакс­ли ока­зал­ся прав в сво­их про­гно­зах, но нам рано ра­до­вать­ся. Или, мо­жет быть, позд­но.