«Доротея настолько увлеклась флиртом с Господом, что забыла подать мужу обед»: как жили и путешествовали в Средние века

Ис­то­рик-ме­ди­е­вист Эн­то­ни Бейл в кни­ге «Пу­те­во­ди­тель по Сред­не­ве­ко­вью. Мир гла­за­ми уче­ных, шпи­о­нов, куп­цов и па­лом­ни­ков» рас­ска­зы­ва­ет о при­клю­че­ни­ях в Сред­ние века и по­пу­ляр­ных «ту­ри­сти­че­ских» марш­ру­тах того вре­ме­ни. А еще де­лит­ся со­ве­та­ми о пра­виль­ном по­ве­де­нии в хар­чевне и о том, что мож­но сде­лать, если вас бьет сред­не­ве­ко­вый муж. С раз­ре­ше­ния из­да­тель­ства «Аль­пи­на нон-фикшн» пуб­ли­ку­ем от­ры­вок о ме­то­дах борь­бы с до­маш­ним на­си­ли­ем в Сред­ние века.

©

издательство «Альпина нон-фикшн»

---

Ахен сто­ял на за­пад­ной сто­роне Виа Реджиа, со­еди­няв­шей фла­манд­ские пор­ты Брюг­ге и Ант­вер­пен с круп­ны­ми го­ро­да­ми Се­вер­ной и Цен­траль­ной Гер­ма­нии, от Франк­фур­та до Кра­ко­ва. Сла­вя­щий­ся го­ря­чи­ми ис­точ­ни­ка­ми Ахен слу­жил зим­ней ре­зи­ден­ци­ей Кар­лу Ве­ли­ко­му (? /748–814), ко­ро­лю фран­ков и лан­го­бар­дов, пра­ви­те­лю Рим­ской им­пе­рии. Он по­хо­ро­нен здесь, в ве­ли­че­ствен­ном со­бо­ре, по­стро­ен­ном им в 790-х го­дах. По­это­му Ахен был це­ре­мо­ни­аль­ным, ис­то­ри­че­ским го­ро­дом на пе­ре­се­че­нии важ­ней­ших тор­го­вых пу­тей Се­вер­ной Ев­ро­пы, а так­же ку­рор­том (бла­го­да­ря це­леб­ным во­дам), цен­тром тор­гов­ли (бла­го­да­ря ме­сто­по­ло­же­нию) и ре­ли­гии (бла­го­да­ря со­бо­ру, ре­лик­ви­ям и чу­до­твор­но­му об­ра­зу Девы Ма­рии). Па­лом­ни­че­ство в Ахен было од­ним из са­мых по­пу­ляр­ных марш­ру­тов у ев­ро­пей­цев в позд­нем Сред­не­ве­ко­вье.

В 1384 году До­ро­тея (1347–1394) и Адаль­брехт (или Аль­брехт) из прус­ско­го Дан­ци­га (совр. Гданьск) от­пра­ви­лись в Ахен. Их брак не был счаст­ли­вым. До­ро­тея, из де­рев­ни Мон­тау (Мон­то­вы-Вель­ки) близ Дан­ци­га, ро­ди­ла де­вять де­тей, и все роды ока­за­лись одни му­чи­тель­нее дру­гих. Вы­жил все­го один или два ре­бен­ка, но, по-ви­ди­мо­му, До­ро­тея опла­ки­ва­ла свою невин­ность боль­ше, чем по­те­рю де­тей.

Адаль­брехт, ору­жей­ник из Дан­ци­га, мно­го пил и мно­го тра­тил. Ему очень нра­ви­лось дер­жать жену под кон­тро­лем. Он при­смат­ри­вал за детьми, а она слу­жи­ла Гос­по­ду. Гру­бый и вспыль­чи­вый Адаль­брехт, на два­дцать лет стар­ше сво­ей су­пру­ги, по­ко­ла­чи­вал ее. Неснос­ный ха­рак­тер объ­яс­нял­ся несба­лан­си­ро­ван­но­стью гу­мо­ров, да и по­даг­ра лиш­ней об­хо­ди­тель­но­сти не до­бав­ля­ла.

До­ро­тея в свои трид­цать с неболь­шим про­во­ди­ла очень мно­го вре­ме­ни в церк­ви (ста­ра­ясь, од­на­ко ж, не пре­не­бре­гать и до­маш­ни­ми обя­зан­но­стя­ми). У нее слу­ча­лись ре­ли­ги­оз­ные видé­ния, она ис­пы­ты­ва­ла экс­та­зы и со сле­за­ми на гла­зах вела раз­го­во­ры с Иису­сом и Де­вой Ма­ри­ей. До­ро­тея ста­ла по­стить­ся, уве­чить себя и огра­ни­чи­вать во сне. К трид­ца­ти вось­ми го­дам До­ро­теи все ее дети, кро­ме од­но­го ре­бен­ка, умер­ли. Из-за сво­их ми­сти­че­ских экс­та­зов она пе­ре­ста­ла де­лить с Адаль­брех­том по­стель.

Адаль­брехт дол­го счи­тал ре­ли­ги­оз­ность жены чер­той непри­лич­ной, неле­пой и крайне непри­вле­ка­тель­ной. В церк­ви она вскри­ки­ва­ла от из­быт­ка ра­дост­ных чувств. Кое-кто из го­ро­жан по­го­ва­ри­вал, буд­то До­ро­тея рис­ку­ет впасть в ересь. Шеп­та­лись, что ее сле­ду­ет сжечь на ко­ст­ре. Адаль­брехт пы­тал­ся за­пи­рать ее дома, ско­вы­вая по ру­кам и но­гам.

Од­на­жды До­ро­тея на­столь­ко увлек­лась флир­том с Гос­по­дом, что за­бы­ла по­дать мужу обед. Адаль­брехт за­ко­вал ее в кан­да­лы и, ква­ли­фи­ци­ро­вав ее на­бож­ность как про­яв­ле­ние неува­же­ния к су­пру­гу, уда­рил До­ро­тею та­бу­ре­том по го­ло­ве. Он по­ко­ло­тил ее так силь­но, что в ка­кой-то мо­мент ему по­ка­за­лось, буд­то он убил ее. Гля­дя на об­мяк­шее, изу­ве­чен­ное тело жены, Адаль­брехт при­шел в ужас, у него об­на­ру­жи­лось нечто вро­де со­ве­сти. До­ро­тея вы­жи­ла, и Адаль­брехт со­гла­сил­ся со­вер­шить па­лом­ни­че­ство, что­бы ис­ку­пить свое ужас­ное по­ве­де­ние. Несчаст­ная се­мья про­да­ла дом, ме­бель и по­еха­ла в Ахен. До­ро­га на за­пад (бо­лее ты­ся­чи ки­ло­мет­ров) за­ня­ла бо­лее де­вя­ти недель. Они от­пра­ви­лись че­рез Маг­де­бург, Лейп­циг, Эр­фурт и Кельн на по­воз­ке, ино­гда шли пеш­ком.

Пе­ре­ме­ща­ясь по Се­вер­ной Ев­ро­пе с при­сми­рев­шим за­ди­рой-му­жем, До­ро­тея де­ла­ла за­ме­ча­тель­ную вещь: при по­мо­щи па­лом­ни­че­ства воз­вра­ща­ла за­ко­ре­не­ло­го греш­ни­ка на путь ис­тин­ный.

В Сред­не­ве­ко­вье по­ка­я­ние и ис­це­ле­ние души чис­ли­лись сре­ди глав­ных мо­ти­вов пу­те­ше­ствий

Долж­ным об­ра­зом об­став­лен­ное па­лом­ни­че­ство ни­чуть не на­по­ми­на­ло уве­се­ли­тель­ную про­гул­ку, то был род са­мо­би­че­ва­ния, цель ко­то­ро­го — под­верг­нуть­ся ду­хов­но­му пре­об­ра­же­нию.

Адаль­брехт мог счи­тать пу­те­ше­ствие в Ахен неудач­ной за­те­ей, чем-то вро­де на­ка­за­ния — как Каин за свою же­сто­кость был об­ре­чен ски­тать­ся. Или же он мог вос­при­ни­мать па­лом­ни­че­ство как вто­рое кре­ще­ние, пе­ре­рож­де­ние: взрос­лый че­ло­век вдруг сми­ря­ет­ся пе­ред Бо­гом. Как бы то ни было, это опре­де­лен­но яв­ля­ло со­бой ра­ди­каль­ную пе­ре­ме­ну в его жиз­ни, преж­де на­пол­нен­ной ре­мес­лен­ным тру­дом, раз­вле­че­ни­я­ми и дес­по­ти­че­ски­ми по­ступ­ка­ми. До­ро­тее же па­лом­ни­че­ство в Ахен да­ва­ло воз­мож­ность пре­вра­тить­ся из на­бож­ной до­мо­хо­зяй­ки в рев­ност­ную слу­жи­тель­ни­цу Гос­по­да, из жерт­вы сво­е­го мужа в неве­сту Хри­ста, от­но­ше­ния с ко­то­рым у нее были не ме­нее бур­ны­ми, чем с Адаль­брех­том.

Во вре­мя по­се­ще­ния Ахе­на До­ро­те­ей и Адаль­брех­том со­бор во мно­гом оста­вал­ся еще им­пе­ра­тор­ской ка­пел­лой, по­стро­ен­ной Кар­лом Ве­ли­ким и освя­щен­ной в 805 году. Это един­ствен­ное в сво­ем роде стро­е­ние — про­стор­ное, с вось­ми­гран­ным ку­по­лом, воз­вы­ша­ю­щим­ся над мас­сив­ны­ми древни­ми ко­лон­на­ми, с мо­за­ич­ным по­тол­ком с зо­ло­ты­ми, го­лу­бо­ва­то-зе­ле­ны­ми и пун­цо­вы­ми плит­ка­ми. Дю­ре­ра в 1521 году вос­хи­ти­ли «ко­лон­ны из зе­ле­но­го и крас­но­го пор­фи­ра и гра­ни­та пра­виль­ных про­пор­ций, с кра­си­вы­ми ка­пи­те­ля­ми, ко­то­рые Карл по­ве­лел при­вез­ти из Рима и уста­но­вить здесь». О хра­ме го­во­ри­лось, что его «жи­вые кам­ни со­еди­не­ны в мир­ной гар­мо­нии» и об­ра­ще­ны к веч­но­сти. Ни один из по­се­ти­те­лей преж­де не ви­дел та­ко­го за­хва­ты­ва­ю­ще­го дух ар­хи­тек­тур­но­го со­ору­же­ния, та­кой небес­ной гар­мо­нии мра­мо­ра, кир­пич­ной клад­ки и све­та.

Ко вре­ме­ни при­ез­да До­ро­теи и Адаль­брех­та храм на­пол­нил­ся зо­ло­том и рос­пи­ся­ми. Здесь на­хо­ди­лись ков­че­ги с фраг­мен­та­ми мо­щей свя­тых. Вы­ре­зан­ные из дуба и рас­кра­шен­ные ста­туи изоб­ра­жа­ли пух­ло­го мла­ден­ца Иису­са, улы­ба­ю­ще­го­ся сво­ей ро­зо­во­ще­кой ма­те­ри. На ал­тар­ных кар­ти­нах — мрач­ные сце­ны би­че­ва­ния и смер­ти Хри­ста, а так­же Карл, ух­мы­ля­ю­щий­ся сквозь бо­ро­ду и дер­жа­щий в ру­ках по­хо­жую на ба­ра­бан ми­ни­а­тюр­ную мо­дель по­стро­ен­но­го им хра­ма.

Впо­след­ствии Ахен­ский со­бор вдо­ба­вок к пра­ху Кар­ла за­по­лу­чил очень важ­ные, уни­каль­ные ре­лик­вии, свя­зан­ные с Хри­стом и Бо­го­ро­ди­цей:

• пе­ле­ны мла­ден­ца Иису­са — сло­жен­ный пря­мо­уголь­ный ку­сок бу­ро­го хол­ста;
• на­бед­рен­ную по­вяз­ку — вы­цвет­ший ку­сок тка­ни, при­кры­вав­ший чрес­ла Иису­са в мо­мент каз­ни;
• «плат от усе­чен­ной гла­вы» — ку­сок кам­ки, в ко­то­рый была яко­бы за­вер­ну­та го­ло­ва Иоан­на Кре­сти­те­ля,
• а так­же (са­мая цен­ная и из­вест­ней­шая из всех вещь) риза, се­ро­ва­то-ко­рич­не­вая, без кар­ма­нов, — на­кид­ка, ко­то­рую но­си­ла Дева Ма­рия в ночь Рож­де­ства.

Все ре­лик­вии под­чер­ки­ва­ли как бед­ность, так и че­ло­веч­ность Бога, чье при­сут­ствие мож­но было ося­зать в Ахене. По-ви­ди­мо­му, ин­те­рес До­ро­теи к Ахе­ну объ­яс­нял­ся глав­ным об­ра­зом при­вя­зан­но­стью к Бо­го­ро­ди­це: к 1380-м го­дам оде­я­ние Девы Ма­рии ста­ло здесь наи­бо­лее по­чи­та­е­мой ре­лик­ви­ей. Дра­го­цен­ные тка­ни хра­ни­лись в ве­ли­ко­леп­ном ду­бо­вом ре­ликва­рии, укра­шен­ном зо­ло­том и эма­лью. Он был из­го­тов­лен в Ахене в 1220–1230-х го­дах и на­по­ми­нал цер­ков­ный неф — на­мек на зо­ло­тое зда­ние рая. Лица, вы­ре­зан­ные на зо­ло­той по­верх­но­сти ре­ликва­рия, си­я­ю­ще­го в гу­стой тени ка­пел­лы, осве­ща­ет кан­де­лябр (он ви­сит в цен­тре вось­ми­уголь­ной ка­пел­лы-усы­паль­ни­цы), пре­под­не­сен­ный им­пе­ра­то­ром Свя­щен­ной Рим­ской им­пе­рии Фри­дри­хом Бар­ба­рос­сой (1122–1190). Ка­пел­ла на­по­ми­на­ла шка­тул­ку внут­ри по­зо­ло­чен­но­го вен­ца, по­ме­щен­но­го в фо­нарь, — очень гар­мо­нич­ная кон­струк­ция, вся об­ра­щен­ная к небе­сам, буд­то бы тя­ну­ща­я­ся к све­ту.

Об­ре­тен­ные к на­ча­лу XIV века ре­лик­вии ста­ли при­тя­ги­вать в Ахен ве­ли­кое мно­же­ство бла­го­че­сти­вых пу­те­ше­ствен­ни­ков, та­ких как До­ро­тея и Адаль­брехт. По­сле 1349 года ре­лик­вии ре­ше­но было де­мон­стри­ро­вать раз в семь лет. Их по­ка­зы­ва­ли со­брав­шим­ся свер­ху, с хо­ров, по­стро­ен­ных меж­ду пор­та­лом со­бо­ра и глав­ной ка­пел­лой. Пу­те­ше­ствен­ни­ки непре­рыв­ным по­то­ком шли на­встре­чу ре­лик­ви­ям под пе­ре­звон ко­ло­ко­лов над го­ло­вой. Па­лом­ни­ки при­бы­ва­ли в Ахен, как от­ме­ча­лось в XIV веке, со всех кон­цов Ев­ро­пы — даже из Ке­нигсбер­га (совр. Ка­ли­нин­град) на во­сто­ке, из Сток­голь­ма и Лин­че­пин­га на се­ве­ре, из Вены, Би­ст­ри­цы и Фил­ла­ха на юго-во­сто­ке.

По­сколь­ку сами бо­го­моль­цы не мог­ли при­кос­нуть­ся к де­мон­стри­ру­е­мым из­да­ли ре­лик­ви­ям, они неред­ко встав­ля­ли в свои ме­да­льо­ны ма­лень­кие оскол­ки зер­кал, что­бы их «кос­ну­лось» от­ра­же­ние ре­лик­вии и та­ким об­ра­зом на­де­ли­ло эти ве­щи­цы бла­го­да­тью — и, опо­сре­до­ван­но, их вла­дель­цев.

При­мер­но в 1400 году груп­па пи­ли­гри­мов яви­лась в Ахен с тя­же­лым де­ре­вян­ным рас­пя­ти­ем. Реб­ра Хри­ста тор­чат, та­лия тон­кая, как у ре­бен­ка, бро­ви на­хму­ре­ны, рот све­ден су­до­ро­гой боли, а гла­за ис­пол­не­ны уста­ло­го разо­ча­ро­ва­ния. Рас­пя­тие по­ме­сти­ли в Ахен­ском со­бо­ре. Там оно ви­сит и по­ныне — в ча­совне Свя­то­го Ни­ко­лая, что сбо­ку от глав­но­го хра­ма.

По­сле Ахе­на До­ро­тея про­ве­ла неко­то­рое вре­мя от­шель­ни­цей на бе­ре­гах Рей­на и еще несколь­ко раз со­вер­ши­ла па­лом­ни­че­ство, в том чис­ле к ча­совне Бла­го­сло­вен­ной Девы в швей­цар­ском Айн­зи­дельне. Для это­го по­тре­бо­ва­лось пре­одо­леть опас­ные пе­ре­ва­лы и сот­ни ки­ло­мет­ров топ­ких до­рог.

Пе­ре­жив­шие об­нов­ле­ние До­ро­тея и Адаль­брехт вер­ну­лись в свой Дан­циг, но До­ро­тея об­на­ру­жи­ла, что ее страсть к ду­хов­но­му за­ка­ли­ва­нию лишь уси­ли­лась. Преж­де вкус­ная еда ста­ла от­тал­ки­ва­ю­щей. Ко­гда было хо­лод­но и шел снег, она ча­са­ми про­ста­и­ва­ла в от­кры­том окне, уязв­ляя и умерщ­вляя плоть. До­ро­тея от­ка­зы­ва­лась спать, мо­ли­лась и це­лы­ми дня­ми хо­ди­ла из угла в угол.

В сле­ду­ю­щем году пара по­пы­та­лась вер­нуть­ся в Ахен. По до­ро­ге, в Бран­ден­бур­ге, на них на­па­ли раз­бой­ни­ки. До­ро­тея и Адаль­брехт ли­ши­лись одеж­ды, де­нег, фур­го­на и ло­ша­дей. Адаль­брехт, ко все­му про­че­му, был ра­нен. До­ро­тея оста­лась бо­си­ком и в на­во­дя­щей на нехо­ро­шие по­до­зре­ния ко­рот­кой юбке. Со вре­ме­нем они сно­ва об­за­ве­лись по­жит­ка­ми.

Адаль­брехт про­дол­жал из­би­вать До­ро­тею. Он про­гнал слу­жан­ку и за­ста­вил саму До­ро­тею пра­вить ло­шадь­ми. Она шла с фур­го­ном, ино­гда вела его, еще мыла фур­гон, сма­зы­ва­ла ко­ле­са, кор­ми­ла и по­и­ла ло­ша­дей, успо­ка­и­ва­ла их. Од­на­жды при пе­ре­пра­ве че­рез озе­ро ло­ша­ди пря­мо в бар­ке при­ня­лись бес­по­кой­но бить ко­пы­та­ми, но Гос­подь укро­тил вол­ны.

Некра­си­во со­ста­рив­ший­ся Адаль­брехт, с длин­ной се­дой бо­ро­дой, плел­ся за же­ной. Встреч­ные по­те­ша­лись над стран­ной па­рой и кри­ча­ли До­ро­тее: «Сест­ра, куда ты ве­дешь сво­е­го Иоси­фа? К ис­точ­ни­ку мо­ло­до­сти?» Они под­ра­зу­ме­ва­ли ме­сто (мы тоже его по­се­тим, но чуть поз­же), где, ис­пив воды из вол­шеб­но­го ис­точ­ни­ка, об­ре­та­ешь веч­ную мо­ло­дость.

Пол­то­ра года спу­стя, со­вер­шив еще одно нелег­кое пу­те­ше­ствие, пара вер­ну­лась в Прус­сию. Адаль­брехт всё ко­ло­тил свою До­ро­тею. Од­на­жды, ко­гда она по­за­бы­ла ку­пить со­ло­мы, он уда­рил ее ку­ла­ком в грудь, и До­ро­тея мно­го дней хар­ка­ла кро­вью. В кон­це кон­цов, пока жена в Риме на­ве­ща­ла свя­тых, ее муж умер.

Позд­нее До­ро­тея пе­ре­бра­лась в Ма­ри­енвер­дер (совр. Квид­зын) близ Дан­ци­га и за­тво­ри­лась в неудоб­ной от­шель­ни­че­ской кле­туш­ке. Ее мы­тар­ства за­кон­чи­лись. До­ро­тея ста­ла пер­вой прус­ской свя­той, ко­то­рая сла­ви­лась сво­и­ми ми­сти­че­ски­ми от­кро­ве­ни­я­ми и чу­де­са­ми и тем са­мым при­вле­ка­ла мно­же­ство ве­ру­ю­щих.

Пу­те­ше­ствие в Ахен ста­ло на­ча­лом ее пути к свя­то­сти. По­хо­же, опас­ная по­езд­ка в Ахен ка­за­лась До­ро­тее са­мой же­лан­ной из воз­мож­ных: толь­ко так она мог­ла узреть и по­чтить Бла­го­сло­вен­ную Деву, из­ме­нить свою жизнь и по­пы­тать­ся пре­об­ра­зить свой брак.

Че­рез сто лет по­сле пу­те­ше­ствия До­ро­теи и Адаль­брех­та па­лом­ни­че­ство в Ахен ста­ло уди­ви­тель­но по­пу­ляр­ным: в 1496 году все­го за день в го­род­ские во­ро­та во­шло око­ло 142 000 бо­го­моль­цев, и всех их при­ве­ли туда стрем­ле­ние по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние и жаж­да пре­об­ра­же­ния.

Об­лож­ка: © Getty / Pub­lic do­main